— Как что?! — замахал руками Мукомолов. — Выходит, что если эти эклеры настоящие, то мои, что, фальшивые?
— А я про ваши ничего и не писал! — подал голос Сотов. — Я только свои ем, мне здоровье дороже!
— Ну, ну, ну! — поднял руки Грядищев. — Спокойнее. Вот ведь как радеют за интересы народа. Семен Борисович! Никакого противоречия. Напишите и вы что-нибудь. Например: эклеры, тоже вкусные. А?
— Я ему такое напишу! Я весь город хлебом кормлю!
— Не хлебом единым, — отозвался Сотов.
— Тихо! — рявкнул Грядищев. — Ломятся в открытую дверь и не могут пройти. Габариты не позволяют! Не видите за малым большое? Судьбою вам уготована благородная стезя, подсластить нелегкую жизнь простого труженика, а вы спорите о каких-то эклерах? Очнитесь! Да… Только конкуренция выведет нас на новый уровень. Но конкуренция цивилизованная. А будете конфликтовать, поставим вопрос о слиянии ваших производств в одно. Посмотрим, как вы уместитесь в одном кабинете!
— Вот так и живем, — сокрушенно вздохнул Грядищев, покидая оторопевших кондитеров и останавливаясь у помоста, где выступал танцевальный коллектив девушек, находящихся в сдобном комсомольском возрасте, но пребывающих в счастливом неведении, что этот возраст когда-то считался комсомольским, — то одна проблема то другая. Слава богу, что основные задачи более или менее решены. Ну, там мясо, молоко, жилье, соцобеспечение. Все в порядке. А мелкие проблемы помогает решать нам сам народ. Рядовые, можно сказать, труженики. Вот как эти. Активисты-пенсионеры. Господин Федоткин, ветеран оперативно-розыскной работы и господин Вангер, почетный стоматолог нашего города. Что там?
— На самом деле уменьшилась где-то метров на тридцать или пятьдесят, — вытер пот со лба Федоткин.
— Если быть точнее, — Вангер пота не вытирал, — в среднем на двадцать семь метров, в том числе со стороны ярмарки и скопления народа на пятьдесят восемь за последние двадцать-тридцать минут. Соответственно ширина полосы выросла, но уже по направлению внутрь зоны.
— Сколько сейчас времени? — спросил Грядищев.
— Пятнадцать тридцать, — непроизвольно и натренированно ответил Владлен.
— Значит, примерно один метр в двадцать секунд, — задумался Илья Петрович. — Спасибо, продолжайте наблюдение.
— Что уменьшилось? — спросил Владлен.
— Наши мелкие проблемы уменьшились еще на пятьдесят восемь метров, — ответил Грядищев, — Иннокентий! Что опять?
— «Кот» прибыл, Илья Петрович.
— «Кот»? — усмехнулся мэр. — Главное, что бы он дорогу не перебегал. Впрочем, он рыжий.… Надеюсь, он не собирается, как два месяца назад, придти в кабинет мэра, чтобы доложить, что «в городе все спокойно»?
Гусев и Семенов, постоянно, как горный перевал, сопровождающие мэра с подветренной стороны, насупились и раздвинули пиджаки, демонстрируя маленькие пистолетики на заборах грудей.
— Ну-ну! Постреляйте еще тут у меня, — осадил их мэр. — Сергей Сергеевич, узнайте, что там ваш подопечный хочет?
Лафетов, внезапно приобретший профессиональную грациозность балерины и трезвость рук вдрызг пьяного сантехника, нащупавшего спасительный гаечный ключ, подозвал длинного, худого и нескладного майора и что-то шепнул ему на ухо. Майор гигантским циркулем шагнул в сторону, выудил из толпы розовощекого лейтенанта и повторил с ним манипуляции Лафетова. Лейтенант козырнул и, не спеша, прошел двадцать метров, отделяющих его от стоящей у живой пыльной изгороди уныло-презрительной особы мужского пола.
— Хлыщ, — угрюмо прокомментировал Лафетов. — Две ходки.
— Мало, — ответил Грядищев.
Хлыщ выслушал слова лейтенанта, отошел к замершей на обочине веселья несуразной иномарке и переговорил с торчащей из-за темного стекла отливающей голубизной татуировки рыжей частью тела невидимого мужчины.
— Все бандиты на одно лицо, — рассеянно сказал Владлен. — Что здесь, что в правительстве.
— Поверьте мне, мой милый, — прищурился Грядищев. — Мы живем в удивительное время. Недавно, чтобы выжить, нормальным людям приходилось маскироваться под бандитов. Сейчас бандиты понемногу начинают маскироваться под нормальных людей. Ну?
Подошедший Лафетов вытер заблестевшие щеки и лоб носовым платком:
— Кот говорит, что лучше худой мир, чем добрая ссора. Зачем, спрашивает, братков повязали? Говорит, что блюдет закон и порядок. Считает вас за, простите, пахана, век воли не видать.
— Накаркает, — усмехнулся Грядищев. — Передай ему, Сергей Сергеевич, что правила игры устанавливает городская администрация. И если на «доске» одновременно расставлены и шахматы, и шашки, ситуация временная и не в пользу шашек. Даже если они и считают себя дамками. И если бы не порядок, который мы установили, он бы уже лежал на почетном месте на городском кладбище, как и его предшественники. И еще скажи ему, что если он еще раз рискнет обратиться ко мне подобным образом, я все сделаю, чтобы начальник УВД города Лафетов Сергей Сергеевич распрощался с должностью. Понял, Сергей Сергеевич? Так и передай.
— Понял, — закашлялся Лафетов, повернулся и заторопился в сторону майора, наливаясь на ходу праведным гневом, как прихлопнутый молотком
