– Батон?
– Да.
– Ничего себе имя! * – сказал он, делая жест, как бы настегивая коня.
Шутка мне не незнакома. Она меня удивила со стороны человека, который казался таким сдержанным.
– А как зовут вас?
– Анри Бийар.
Страх его рассердить удержал меня, я тоже мог бы высмеять его имя, сделав вид, что играю на бильярде *.
Мой спутник открыл бумажник и заплатил.
Поскольку пить мне не хотелось, я насилу закончил свое пиво.
Вдруг желание предложить ему что-то вступило мне в голову. Я попытался воспротивился. В конце концов, не знал я этого Бийара. Но в перспективе оказаться на улицах в одиночестве я сдался.
Я опустошил свой мозг, чтобы никакое из соображений меня не остановило и, голосом, который я слышу, когда разговариваю сам с собой, произнес:
– Сударь… Выпьем то, чего вы пожелаете.
Наступило молчание. Встревоженный, я ожидал ответа, страшась как согласия, так и отказа.
Наконец он ответил:
– Зачем я буду заставлять тебя тратить деньги? Ты же бедный.
Я забормотал, настаивая; было бесполезно.
Бийар вышел медленно, размахивая руками, немного прихрамывая, оттого, без сомнения, что какое-то время оставался недвижим. Я подражал ему, хромая без причины.
– До свиданья, Батон.
Я не люблю расставаться с человеком, с которым познакомился, не узнав у него ни адреса, ни где его можно увидеть снова. Когда, вопреки моему желанию, это происходит, я живу в течение многих часов в подавленном состоянии. Мысль о смерти, которую обычно я прогоняю быстро, преследует меня. Человек, уходящий навсегда, напоминает мне, уж почему, не знаю, что умру я в одиночестве.
Я грустно смотрел на Бийара.
– Давай, Батон. До свиданья.
– Вы уходите?
– Да.
– Может быть, мы еще встретимся, где-нибудь здесь?
– Ну конечно.
Я вернулся в задумчивости. Чтобы отказаться от того, что я предложил, Бийр должен иметь по-настоящему доброе сердце. Несомненно, он меня полюбил и понял.
Они так редки, те, кто хоть немного меня любят и понимают!
II
Проснувшись назавтра, я сразу же подумал о нем. Я повторял, лежа в кровати, фразы нашей встречи. Черты Бийара от меня ускользали. С трудом я восстановил в памяти лицо с усами, волосы, нос, но так и не вспомнил общее выражение.
Как я был бы счастлив, если б он стал моим другом! Мы бы выходили по вечерам. Вместе бы ужинали. Когда у меня бы не хватало денег, он одалживал бы мне, и, разумеется, наоборот. Я бы представил его Люси. Жизнь так грустна, когда вы одиноки и разговариваете только с людьми, которые вам безразличны.
День проходил медленно. Несмотря на рокот города, каждый час я слышал бой часов, как ночью, когда не спишь. Я жил в ожидании. То и дело холодный пот создавал иллюзию, что воздух отделил рубашку от тела.
После полудня я прогулялся в саду.
Поскольку я знаю римские цифры, я развлекал себя подсчетом возраста статуй. Каждый раз я был разочарован: им никогда не было больше ста лет. Пыль не замедлила покрыть мои начищенные ботинки. Обручи детей вращались по оси перед тем, как упасть. На скамейках люди сидели спина к спине.
Все, что я наблюдал, развлекало только мои глаза. В голове у меня был Бийар.
Наконец наступил вечер. Я вышел на улицы, по которым мы шли вдвоем, я и Бийар. Аптека была пуста. Это произвело впечатление странности, потому что в моей голове она ассоциировалась с толпой.
Ничто не мешало мне сразу же пойти к кафе Жакоба, но я знал, что если встречу Бийара в тот же час, что и вчера, меньше будет казаться, что я его разыскивал. Он предположит, что каждый вечер, к шести часам, я прихожу в его квартал.
Заведение было недалеко. Мое сердце билось, заставляя ощущать форму левой груди. То и дело я вытирал свои влажные руки об рукава. Запах пота вырывался из моего расстегнутого пиджака.
Я представлял себе, что хозяин находится за стойкой и что Бийар пьет из кружки свое пиво, как вчера.
На цыпочках, рукой опираясь о стекло, чтобы не потерять равновесие, я увидел поверх красной занавески внутренность кафе Жакоба.
Бийара там не было.
Я почувствовал обиду. Я воображал себе, что он, полюбив меня, вернулся туда в надежде со мной поговорить.
Я посмотрел на часы булочной. Они показывали шесть. Не все потеряно: Бийар мог еще работать.
Я удалился, приняв решение возвратиться через двадцать минут. Несомненно, он будет там. Мы поговорим; у меня столько всего ему сказать.
Чтобы убить время, я слонялся по бульвару. Деревья, окруженные железными решетками, стояли по стойке смирно, как оловянные солдатики. Я видел пассажиров в освещенных трамваях. Такси, темные и короткие, тряслись по мостовой. Две вывески так часто гасли и зажигались, что больше не привлекали внимания.
В течение получаса я рассматривал цены ботинок, галстуков, шляп. Я останавливался также перед ювелирными магазинами. Крохотные этикетки были наоборот. Невозможно узнать цену часов или колец без того, чтобы не войти в ювелирные магазины.
Теперь Бийар должен меня ждать, потому что, по сути, он привязался ко мне, иначе не угощал бы меня пивом.
Внезапно испугавшись, что он мог придти и уйти, я поспешил вернуться в кафе Жакоба.
Я был рад, что ночь. Благодаря темноте, хозяин и клиенты меня не увидят. Я изучу их с улицы. И если Бийара там не будет, они не прочтут разочарования на моем лице.
Сто метров, которые осталось мне пройти, показались мне бесконечными. У меня было желание перейти на гимнастический шаг, но страх показаться смешным меня остановил: я никогда не бегаю по улицам. К тому же бегаю я так же плохо, как женщина.
