ногой его что-то случилось. Не сумев устоять, Том вновь опустился на пол.
Бирн увидел, как рука Лайтоулера змеей скользнула в открытое окно и повернула ключ в двери.
В библиотеку немедленно вбежал огромный черный жук и, дергаясь, принялся пробираться по замусоренному полу. Над ним летела ворона; столкновение с дверью явно не причинило ей вреда.
Лицо Тома сделалось пепельным.
— Господи, выгоните ее отсюда, выгоните ее совсем…
Питер Лайтоулер поглядел на него.
— Ты знаешь, что это ложь, не так ли? — произнес он негромко, голосом сухим и бесстрастным. Прекрасный бледно-серый элегантный костюм его ничем не напоминал о том, что его владелец только что силой пробился в Голубое поместье.
— Что вы хотите сказать? — Том держался за лодыжку, он пытался развязать шнурки.
— Все ложь: и то, что сказала тебе Алисия, и то, что ты написал. В этом нет даже капли правды. Ни одного предложения, ни одной идеи. — Он наклонился к своему внуку. — Том, убирайся отсюда, тебе нужно оставить поместье. Ступай в тихое место, где ты сумеешь спокойно подумать и постепенно со всем примириться. И с тем, что ты способен принять, и с тем, что не способен.
— Докажи это!
— Позволь мне кое-что сказать тебе. Позволь мне объяснить…
— Нет! — теперь кричал Саймон. — Рут умирает! Все объяснения запоздали. Она упала через перила и ударилась головой. Мы поссорились, мы опять взялись за эту тему, пытаясь объяснить, пытаясь понять…
— Слушай. — Питер Лайтоулер едва глянул на своего сына. — Мне жаль Рут. Я никогда не хотел причинять ей плохого. Я всегда вешал трубку, когда она отвечала, потому что знал, как мои звонки расстраивают ее. Но разве ты не знаешь? Неужели ты не понял, что это задом? — Он посмотрел на Тома, ожидая ответа.
— Это дом Рут! И Кейт! И Элизабет! И Эллы… — Голос Тома внезапно сделался неуверенным. Этот старик не был чудовищем, злым насильником и чародеем. Под ярким летним светом Том мог разглядеть каждую морщинку на его лице. И он видел теперь перед собой лишь исстрадавшегося старца… Руки Питера Лайтоулера тряслись, тряслись от возраста, страха или чего-то еще, тряслись самым жалким образом.
— Том, — сказал Питер Лайтоулер. — Слушай. Дом этот населен призраками, но не по моей вине.
— И еще кое-что, — продолжил Питер Лайтоулер, опускаясь у длинного стола в коридоре, как будто он имел на это право. В зеленом свете лицо его сделалось бледным, как слоновая кость. Манускрипт Тома белел на столе перед ним. Бирн и не заметил, как рукопись попала сюда. — Этот дом может вскоре легально перейти к Кейт, но здесь всегда распоряжался кто-то другой. И не я, и не Рут или бедная Элла, и даже не Элизабет. Нет, этим поместьем командует ведьма — я использую это слово совершенно осознанно. Ведьма, которая виновата во всем случившемся, которая подстроила всю эту прискорбную ситуацию. И ведьма эта — моя дорогая жена.
Он перегнулся через стол и пристально посмотрел в глаза Саймону.
Тот передернул плечами.
— Ну почему ты всегда
Питер Лайтоулер покачал головой. Он снова встал и медленно направился в кухню. Звякнули стекло и фарфор, открывались и закрывались буфетные дверцы.
— Мистер Бирн, — послышался вежливый голос Лайтоулера, — не поможете ли?
Физекерли Бирн вошел в кухню и обнаружил блюдо, полное фруктов, хлеба и холодного мяса. Возле двух бутылок охлажденного золотистого вина стоял хрустальный графин с водой… ножи, вилки, фарфор и бокалы.
— Вот. Видите, я еще помню порядки в доме, — сказал Лайтоулер приветливо. — И я знал, что пить будет нечего. Держу пари — никто из вас не завтракал.
Бирн внес тяжелое блюдо в холл.
Саймон мрачно бросил:
— А это что такое? Подкуп? Ты уже отравил вино? И тот, кто съест шесть долек сацумы[51], будет вынужден каждый год проводить здесь по шесть месяцев?
— Ты бы, конечно, обрадовался, — сказал лукаво Лайтоулер. — Мой бедный невротичный отпрыск. Шесть месяцев свободы от дома, езжай куда захочешь. — Он вздохнул. — Нет, обойдемся без подобной экзотики. Я жил здесь и знаю местные порядки. К тому же я полагаю, что нам придется пробыть здесь какое-то время. — Бледные глаза его указали на входную дверь, где щупальца плюща уже пробивались через замочную скважину.
Потом он любезно налил им вина, смешав собственное с водой.
— Уже не способен, — скорбно заявил он. — Желудок не выдерживает.
Тут все вспомнили, где они расположились. Рут упала лишь в нескольких футах от этого стола. Бирн с негодованием отодвинул кресло назад, оно заскрипело по полу.
Звук пронесся по коридорам. Было очевидно, что дом опустел: не было хозяйки, следившей за его комнатами и коридорами.
Наверху послышался шум, словно упало кресло, а потом какой-то далекий вой, смутный и одинокий. Все знали, что там никого нет. Без всякого смущения Питер Лайтоулер наложил себе полную тарелку. После некоторых колебаний Том сделал то же самое. В его движениях ощущалось известное безрассудство, будто завтрашний день ничего более не значил для него.
Глаза Тома обратились к Саймону, с просьбой и удивлением.
Тот коротко качнул головой. Скорее не отрицая, а отрешаясь. Дело твое, тебе и решать.
— Видишь ли, Том, — сказал Лайтоулер невозмутимым голосом, — я знаю, что ты мой внук.
— И насколько давно? — Саймон в гневе вскочил на ноги.
— Некоторое время. Ты должен понимать, что я всегда… интересовался делами моей жены. И давно понял, чем она занята.
— Что ты хочешь сказать? — завопил Саймон.
— Манипуляциями. Она строит козни, дорогие мои. Алисия тянет за веревочки, а ты, Саймон, и твой сын Том дергаетесь, кланяетесь и выполняете все предписанные ею движения.
— Докажи. — Саймон внимательно следил за отцом. — Ты знаешь все обвинения, выдвинутые против тебя. Ты знаешь, что говорили о тебе многие годы. Докажи, что они не правы, что все было иначе. — Он указал на манускрипт.
— Это сделать нетрудно, — сказал Питер Лайтоулер. Он взял стопку бумаг. — Забудем об этом на мгновение. Вспомним о самом недавнем предательстве. Насколько я понимаю, Том, Алисия так и не сказала тебе, кем был твой отец, хотя она всегда знала это. Она не объяснила тебе, что является твоей бабушкой. Она позволила тебе расти в невежестве и бедности. Не надо думать, что Лоре Джеффри это давалось легко. Конечно же, нет. Но оставим на миг прошлое. Четыре дня назад Алисия прислала тебя сюда и бросила — без малейшего представления о том, что здесь происходит. Она свела тебя с отцом и ничего не сказала!
Том молчал. Отрицать было нельзя. Алисия скрыла от него многое, усложнив этим знакомство с Кейт и Голубым поместьем.
— Но почему? — прошептал он. — Почему она сделала это?
— Она хотела, чтобы ты написал историю дома. И этим ты и занят, правда?
— Да.
— Так вот, Том. Мой внук Том. Позволь мне сказать тебе одну-единственную важную вещь. А потом можешь решать сам… Голубое поместье полно нечистой силы, ты это знаешь. Всякий мужчина, который жил в этом доме, не испытывал по этому поводу даже малейших сомнений. Здесь поселилось зло, потому что дом задумывали, строили и населяли женщины, мечтавшие свести счеты. Женщины, ненавидевшие мужчин. Таких можно звать ведьмами. Запомни это: дом другого не знает. Он помнит ненависть Розамунды к ее мужу, отвратительному Альфреду. Он
