Даже в его манере управлять автомобилем было что-то сексуальное. Когда Тай передвигал рычаг переключения передач, под рубашкой четко вырисовывались мускулы. Машина, как хорошо выдрессированное животное, послушно откликалась на малейшее его прикосновение.
– Открытый кинотеатр расположен на другом конце города, – сухо заметила Санни.
– Сначала мы заедем ко мне домой.
– Зачем?
Его многозначительная улыбка могла бы смутить кого угодно.
– Нужно подготовиться к просмотру двухсерийного фильма, – наконец ответил он.
Испуг в ее глазах сменился злостью. Отвернувшись, она всю оставшуюся дорогу молча смотрела вперед через лобовое стекло.
Жил он на одной из тихих, обсаженных густыми деревьями улиц. Дом выглядел небольшим, но ухоженным. Санни не ожидала, что Тай живет именно в таком месте и в таком доме. Это противоречило ее представлениям о его образе жизни.
Весь район был застроен небольшими домами, в которых жили семьи с детьми. Окрестные лужайки были запружены игравшими малышами и подростками. Пока Тай осторожно выруливал к дому, мимо них промчались несколько мальчишек на велосипедах, вскинув руки в приветствии. Под цветущими миртовыми деревьями по-соседски болтали две миловидные женщины. У дома напротив пожилой мужчина тщательно подстригал травяной газон.
Тай обошел машину кругом и открыл перед Санни дверь.
– Идем в дом.
– Я подожду тебя здесь.
– К чему такая таинственность?
– Не хочу, чтобы меня видели.
– Если ты останешься сидеть в машине, это вызовет у соседей еще большее любопытство.
Он был прав. Соседи уже успели заметить, что шериф приехал не один, и с откровенным любопытством уставились в его сторону.
Санни быстро вышла из машины, игнорируя протянутую руку Тая, и холодно отстранилась, когда он попытался поддержать ее под локоток, поднимаясь по широким каменным ступеням к входной двери.
Вопреки опасениям Санни, ожидавшей увидеть нечто мрачное и полутемное, гостиная оказалась очень светлой и просторной. Не сказать чтобы она сверкала чистотой, глаз педантичной хозяйки сразу заметил следы пыли на полированной мебели и засохшую землю в цветочных горшках. Но в комнате было аккуратно прибрано и уютно, и в общем и целом она производила весьма приятное впечатление. Хозяин дома, несомненно, не только смотрел телевизор, но и любил читать – на полках вдоль стен оказалось неожиданно много книг.
Санни захотелось скинуть туфли и пройтись босиком по деревянным полам.
– Как здесь хорошо! – не удержавшись, воскликнула она.
– Спасибо, – улыбнулся он. – Хочешь взглянуть на спальню?
– Нет, спасибо.
– Я как раз сегодня поменял постельное белье.
– Ну и что?
– Тогда пойдем на кухню.
– На кухню?
– Ну да, я их держу на кухне. Решив, что речь идет о презервативах, ошарашенная Санни машинально двинулась вслед за Таем на кухню, окна которой выходили во внутренний дворик. Тай отпер дверь кладовки и протянул руку к одной из ближайших полок. Санни даже зажмурилась, не в состоянии поверить, что он может быть таким… откровенно грубым.
– Поп-корн и кока! – торжественно провозгласил Тай, доставая большую пластиковую упаковку воздушной кукурузы и картонную коробку с шестью бутылочками коки как раз в тот момент, когда Санни в ужасе раскрыла глаза.
– Поп-корн и кока! – изумленно, с оттенком облегчения повторила она.
– Ну да, я никогда не езжу в открытый кинотеатр без этих штук.
– А я-то думала… – Она вовремя прикусила язык.
– Что ты думала?
– Ничего. – Она не намерена была продолжать этот разговор.
– Интересно, зачем, по-твоему, я заехал домой? – озорно подмигнул Тай. – Как, неужели, мисс Чандлер? Не может быть, чтобы вы подумали, будто я… Значит, когда я сказал, что хочу кое-что захватить с собой, ты подумала, что речь идет о… Как не стыдно!
– Прекрати молоть вздор! Лучше поторопись, иначе мы опоздаем.
Хмыкнув, он принялся готовить кукурузу. Поставив на огонь большую глубокую сковороду, он налил в нее немного кукурузного масла, зубами вскрыл пакет и высыпал кукурузу.
– Помоги мне, присмотри за кукурузой, пока я буду колоть лед для коки, – попросил он Санни. – И постарайся, чтобы она не пригорела. Ужасно не люблю горелую кукурузу!
Сердито фыркнув, она подошла к плите. Тай накрыл сковородку крышкой, и теперь уже было слышно, как под ней звонко лопаются кукурузные зерна.
– Разве нельзя купить все это прямо там, в кинотеатре? – недовольно спросила она.
– Конечно, можно, – отозвался он, с грохотом ссыпая лед из поддона в специальный дорожный контейнер.
– Тогда зачем возиться? Она слегка встряхнула сковородку, чтобы кукуруза и впрямь не пригорела.
– Я люблю готовить кукурузу по-своему. Когда еще не было автоматов, моя мама именно так ее готовила.
– А где живут твои родители?
– Их уже нет на свете.
– А-а-а… А братья и сестры?
– У меня их нет. Ты любишь сливочное масло? – внезапно перевел разговор на другую тему Тай.
Она рассеянно кивнула в знак согласия.
– Похоже, кукуруза готова. Куда ее ссыпать?
Он достал большой пластмассовый контейнер с плотно закрывающейся крышкой. Поскольку лед для коки был уже готов, Тай сам занялся дальнейшим приготовлением кукурузы. Обжарив еще два пакета зерен, он бросил на сковородку кусок самого настоящего сливочного масла. Зашипев на раскаленной поверхности, оно тут же наполнило всю кухню аппетитным запахом.
– У тебя потрясающие кулинарные способности, – не могла не заметить Санни, следя за тем, как ловко он крутил на сковородке быстро таявшее масло.
– Честно говоря, воздушная кукуруза – это единственное, что я умею делать по-настоящему хорошо. – Он лукаво взглянул на нее и добавил:
– Разумеется, на кухне.
– А Фрэнни говорила, что ты редко обедаешь дома.
– Значит, вы все-таки говорили обо мне?
– Я не расспрашивала, Фрэнни сама стала рассказывать, – сухо произнесла Санни.
– Понятно. Что еще рассказала тебе Фрэнни?
– Что с женщинами ты ведешь себя как последний негодяй.
Вопреки ожиданиям Санни он не только не обиделся, но даже рассмеялся.
– Вряд ли Фрэнни могла сказать такое обо мне. На нее это не похоже.
– Правильно. Я сама сделала такой вывод.
– Значит, вы с Фрэнни обсуждали мои любовные похождения?
– Я бы не стала называть их любовными.
– Да?
– Спать с женщиной еще не значит любить ее.
– А что же ты считаешь настоящей любовью? Отказ от жениха прямо у церковного алтаря?
Это было равносильно пощечине. На несколько секунд Санни окаменела и только молча глядела на него широко распахнутыми глазами. Потом, гордо выпрямившись, она резко повернулась и вышла из кухни.
– Санни! Постой!
Она и не думала останавливаться. Одним прыжком он преградил ей дорогу.
– Извини, я был непростительно груб…
– Прочь с моей дороги!
– Извини, я действительно жалею, что сказал это… Ты совершенно права. Порой я веду себя как последний негодяй. Это во мне говорит мое прошлое…
– Значит, ты согласен, что ведешь себя как негодяй?
– Нет, я признаю, что был негодяем, – поспешно проговорил он, делая ударение на слове «был». – Грубиян, бесчувственный болван… За те несколько лет, что я живу в Латам-Грине, я сильно изменился, но бывают неожиданные срывы. – Он нежно обнял Санни за плечи. – Я не хотел тебя обидеть… так получилось… я сам не знаю, как у меня вырвалось…
– Вы не обязаны оправдываться передо мной, мистер Бьюмонт. Я вовсе не принадлежу к числу тех дам, которые без ума от вас.
Он криво ухмыльнулся.
– Вижу, Фрэнни много чего успела тебе рассказать. Ловко у нее это получается…
– Ну, у вас язык тоже неплохо подвешен, легко отпирает двери женских спален. Его взгляд сразу как-то посерьезнел.
– Санни, я ведь не монах, и мне недостаточно холодного профессионализма проститутки. Да, у меня было несколько любовных связей в этом городе, но я всегда был честен и никому не давал обещаний, которые заведомо не собирался выполнять.
