§ 400
16
В пещерах было тихо, ни малейшего ветерка. Даже течение воды прекратилось. Она замерла неподвижно в заводях, слишком мелких для купанья. Скальные образования приняли необычный оттенок — неестественно серый, а гротескная форма расходящихся туннелей вызывала отвращение.
Дурные предчувствия росли, пропитанные предчувствием тупика. Некогда могучая река постепенно иссякла, а увлекательное путешествие выдохлось. Отряд вновь голодал. Скоро в ход пойдет жребий, если кто-то сам не станет добровольцем, рухнув без сил. Последняя отметка Бедокура находилась в двух переходах отсюда. Если в конце этого перехода не найдется новой, придется вернуться по тропе назад.
Четырнадцать женщин и шесть мужчин пережили тридцать отрезков Тяжелого Похода… Пока. Несчастные случаи и переутомление все еще брали свою дань, и химера продолжала преследовать отряд, хотя ей очень редко представлялся шанс для нападения. Они были дальше от поверхности, чем когда бы то ни было — и между ними и выходом пребывала в ожидании Немезида, сведшая с ума Бедокура.
Переход подошел к концу. Все остановились на привал, сгрудившись вместе, чтобы защититься от зловещих скоплений неведомых сил. Эти пещеры исполнены угроз.
— Сколько же еще? — пронзительно спросила одна женщина, обращаясь к мрачным туннелям. Атон согласился: «Какие еще тяготы нужно вынести, чтобы Хтон нас выпустил?»
Крик. Кричала одна из женщин-разведчиц. Пока отряд отдыхал, группы из нескольких человек выходили побродить по окрестностям. Химера никогда не нападала на бдительный отряд.
Все собрались вокруг пирамиды Бедокура с нацарапанным на полу сообщением. Камень здесь мягкий и легко резался.
— Что это значит?
Типичное указание на опасность — с черепом, но без скрещенных костей. Под ним одно- единственное слово.
Атон произнес вслух корявые буквы: MYXA.
— Кажется, медицинский термин, — сказал он.
— Микса, — пробормотал Старшой. — Для меня это ничего не значит. Не похоже на него оставлять рисунок незаконченным.
— Если его что-то не спугнуло… — предположила женщина.
— Или здесь есть какая-то Микса, которая не совсем убивает, — закончила другая.
Они стояли переглядываясь. Никто не зная. Но одно казалось несомненным: Бедокур шуток не любил, и пренебрегать его предупреждением было нельзя.
— Лучше побыстрее идти дальше, — решил Старшой. Все устали, но никто не возражал. Здесь опасно.
Через четверть часа, схватившись за горло и голову, упала одна женщина. На нее никто не нападал, и с виду все было порядке.
Остановились для короткого обсуждения. Жизнь в этой точке возросла в цене. Если снова будут потеряны люди, малочисленный отряд не преодолеет оставшиеся испытания. Должны быть группа разведки, группа охраны и смена для них, а также люди для особо неприятных заданий. Если порядок рухнет, гибели оставшихся участятся. Забота о слабых была чем-то новым — но необходимым.
Они остановились на привал и поудобнее уложили упавшую женщину. Ее тщательно осмотрели. Что с ней?
Дыхание было затрудненным, хриплым. Постепенно стала белеть кожа. По всему телу выделилась скользкая слизь, издававшая запах испражнений. Женщина пала жертвой какой-то болезни — первой болезни, встретившейся в Хтоне.
— Лучше убить ее прямо сейчас, — убеждала одна из женщин, — до того, как болезнь распространится.
Старшой обдумывал предложение.
— Не стоит труда, — сказал Атон. — Мы все были ей доступны.
— Где она такое подхватила?
— Не видел ничего подобного.
— Оставить ее здесь и убираться, — крикнул какой-то мужчина. В его голосе слышалась заразительная нотка паники.
Упала вторая женщина.
— Слишком поздно, — сказал Старшой. Суть очередной опасности они всегда понимали слишком поздно. — Лучше сплотиться и бороться.
— С кем бороться? — спросил тот же мужчина.
Вопрос был чисто теоретический: повалилась третья женщина.
Женщины падали одна за другой и лежали с кожей, измазанной белым. Кажется, после первоначальной судороги у них ничего не болело: но отвратительный покров становился все хуже. После того, как кожу вытирали начисто, он возникал заново и был повсюду.
Атон, Старшой и остальные четверо мужчин беспомощно стояли рядом. В походе мужчины больше рисковали и умирали чаще, да и химера, похоже, предпочитала их. Теперь, когда таинственная зараза превратила женщин в мумии, счет перевернулся. Старшой сделал все, что в его силах. Ухватив одну женщину за ноги, он подтащил ее к ближайшей заводи и принялся отмывать слизь. Кажется, это помогло: женщина села и стала обливаться сама — медленно, но с явной пользой.
То же самое сделали с остальными, погружая их в воду, а голову удерживая за волосы на поверхности, пока те не оживали. Кризис, казалось, миновав.
После чего то же самое началось у мужчин.
Нападение на мужчин, словно в отместку за потерянное зря время, было куда более яростным. У всех почти одновременно начались судороги. Кожа выделяла быстро затвердевающий пот. Теперь женщины стали сестрами милосердия. Вскоре все пораженные находились в заводи, и вода приобрела молочный оттенок. Если бы болезнь была смертельной, умерли бы все.
Но Бедокур не нарисовал кости.
Атон первым из мужчин пришел в себя. Не считая напряжения в горле, мешавшего дышать, боли никакой. Зато сильнейшая усталость, желание опустить руки и отдаться воле волн — стряхиваемое, впрочем, холодной водой. Атон испытывал отвращение. Не к нелепой коммунальной ванне, а к своей неспособности сопротивляться болезни.
— Микса! — воскликнул он. — Наверняка об этом и предупреждал Бедокур. Какой-то вирус.
Женщина рядом посмотрела на него. Та черноволосая, уже не такая симпатичная, как до похода, но все еще привлекательная. При Гранатке она его сторонилась, но Гранатка скормила себя существу под белым буруном, пока остальные в безопасности переплывали реку, и теперь место было свободно.
«Если бы все когда-нибудь кончилось так легко, чтобы позволить вдохновенную расплату…»
— Наверняка в воздухе, — сказала она. — Лучше отсюда убираться.
«А я так и не узнал ее имени».
Ожил Старшой.
— Ага, — согласился он.
Двинулись дальше, пытаясь бежать от заразы, которую наверняка несли с собой. Но далеко не ушли.
И вновь началось с женщин. На этот раз у них поднялась невероятно высокая температура. Ни термощупов, ни градусников не было, но простое прикосновение к телу убеждало, что температура на несколько градусов выше нормы. Жар возрос до предела человеческой выносливости. Потом еще выше.
