обсуждают игру флейтистки и гитариста. За ними наблюдает сидящая неподалеку красавица, вероятнее всего, скандинавка. Ее мрачный сосед молча отхлебывает вино из уже не первого бокала.
– На каком языке вы разговариваете? – Спросила красавица по-английски.
– На иврите.
– Он не похож ни на какой другой язык. Не будете ли вы любезны произнести на нем какую-нибудь фразу?
– Пожалуйста, – вежливо поклонился израильтянин и перешел на иврит:
– С каким бы удовольствием, с какой радостью я бы трахнул тебя.
Она улыбнулась и на хорошем иврите ответила:
– Предложение не блестит оригинальностью, но…
Из глубокого шока первым выбрался молчавший израильтянин:
– Твой э… сосед тоже знает иврит?
– К счастью, – нет.
Михаил Булгаков точно описал Иерусалим времен Второго храма. Описал задолго до реконструкции его археологами. Несомненно, он читал 'Иудейскую войну' Иосифа Флавия.
Силой воображения талантливый художник достроил недостающие детали. Совпадение удивительное. Случайность? Возможно. Во всяком случае, вероятность существует.
Но откуда на картинах Эль Греко облака, которые мы можем видеть только сегодня из иллюминаторов самолетов, летящих на большой высоте? У Эль Греко не было возможности видеть ничего подобного.
Что это – генетическая память, или откровение гению?
В Н У К И
Мой друг доктор Захар Коган (благословенна память его) как-то сказал:
– Если бы я знал, что внуки – это так здорово, я начал бы с внуков.
Восьмикласснику Дорону уже четырнадцать лет, но по-прежнему он продолжает делиться с бабушкой всем происходящим. Он рассказал ей о неприятном осадке после урока, на котором им продемонстрировали презервативы и подробно рассказали об их применении.
На следующий день он пришел из школы, кипя от возмущения, Он поверил розыгрышу ребят из их класса. Мол, завтра во время медосмотра сестра линейкой будет измерять у ребят длину полового члена, чтобы знать, какой нужен презерватив.
– Какое она имеет право? Ведь это шетах прати!
У меня возникли затруднения с переводом. Шетах прати – это собственная территория, или личный участок. А может быть лучше – частная собственность?
Бывший москвич, еще недавно преподававший научный атеизм в педагогическом институте, смотрел на собеседника с высот своей просвещенности. Дикий израильтянин. Молодой человек, а на голове кипа. И это в преддверии двадцать первого века! Мракобесие!
– Вы, молодой человек, смешите меня. Можем ли мы сейчас жить по нормам, принятым четыре тысячи лет тому назад?
– Три тысячи четыреста.
– Какая разница?
– Вы правы. Разница не в годах, а в процессе обновления. Разница в постоянной поправке в ответ на информацию, поступающую по каналам обратной связи.
– Чепуха!
– Господь сказал Моисею на горе Синай, что спустя примерно тысячу шестьсот лет у евреев появится великий учитель. Моисея заинтересовал этот рассказ, и Господь перенес пророка в будущее, чтобы тот мог услышать лекции рабби Акивы.. Моисей внимал словам учителя, но до его сознания доходило немногое.
– Рабби, – спросил Моисей, – откуда у тебя эти знания?
– Я прилежно изучаю то, что Господь поведал Моисею на горе Синай.
Бывший москвич посмотрел на своего собеседника с сожалением.
БЛОШИНЫЙ РЫНОК
Блошиный рынок в старом Яффо – раздолье для коллекционеров. И для режиссеров. Без труда здесь можно разыскать реквизит времен Шекспира, а то и Эсхила. Что уж говорить о людях, не имеющих возможности покупать в престижных магазинах.
Зингеровская швейная машина прошлого века. Потертая стиральная доска. Заржавевший утюг. Старинный турецкий пистоль. В стамбульском дворце-музее точно такой хранится за пуленепробиваемым стеклом. Здесь его можно купить за гроши. Помятый самовар местами покрыт зеленоватой патиной. Рядом с ним компьютер.
– Работает?
– Еще как! А какие программы в нем! Игры для детей и для взрослых. Словари, Кю-тест. 'Вентура'. Есть даже 'Автокад' для архитекторов. И еще, и еще. Купите, не пожалеете.
Взгляд скользит со стиральной доски на компьютер. Буквы на клавиатуре уже слегка стерты. Но ведь это не фирменный магазин, а блошиный рынок.
Яэль опаздывала безнадежно. Такси – словно вообще нет такого транспорта. Проголосовала и села в остановившийся автомобиль. Водитель внешне симпатичный мужчина средних лет. Иврит слабоват, с тяжелым русским акцентом. Обрадовался, узнав, что Яэль продавщица в крупном универсальном магазине.
– Ну, теперь у меня будет протекция!
– Какая протекция? – удивилась Яэль.
– Ну, если появится какой-нибудь дефицит.
– А что это – дефицит?
– Ну, то, что у тебя под прилавком.
– Под прилавком? Под прилавком у меня бутерброды и кофе, которое я приношу из дома.
– Бабушке своей расскажи!
Яэль попросила остановить автомобиль и вышла. Черт с ним, с опозданием. Она очень боялась сумасшедших.
