Когда он очнулся, Беллы Крэй уже не было. В голове затихал высокий, чистый звон. Энни Глиф оттащила его в дюны, уложила на песок под мерный шум прибоя, чтобы на прохладном воздухе привести в чувство. Он положил голову ей на колени и взял за руку. Она рассказала, что Эд снова напророчил войну и еще всякое похуже; он не стал ей говорить про Беллу Крэй в зале. Он не хотел ее беспокоить. К тому же час в аквариуме его измотал. Он видел там, как летят в костер вещи покойной матери, как улетает сестра к другим мирам, как он сам презирает отца за то, что тот слаб и ординарен, и улетает следом за нею; а потом его протащило через собственное прошлое в какую-то совершенно непостижимую зону. Он был выжат досуха.
– Хорошо, что ты здесь, – сказал он.
– Тебе надо с этим завязывать, Эд. Оно того не стоит.
– Думаешь, они позволят мне завязать? Думаешь,
Энни улыбнулась и медленно покачала головой.
– Чушь, – проговорила она.
И уставилась на море. Спустя пару мгновений сказала изменившимся тоном:
– Эд, ты не хочешь кого-нибудь поменьше ростом? Ну правда? Какую-нибудь симпатичную малышку, чтоб ее трахать и не только – быть с ней?
Эд стиснул ее здоровенную ладонь.
– Ты как скала, – сказал он ей. – О тебя все разбивается.
Она оттолкнула его и быстро спустилась к воде.
– Господи, Эд! – крикнула она морскому ветру. – Твинк ты гребаный!
Эд посмотрел немного, как она бегает туда-сюда по линии прилива, забрасывая далеко в океан крупные камни и принесенные водой обломки. Потом осторожно поднялся и ушел, оставив ее наедине с личными демонами.
Космопорт опустел. Все уже давно разошлись по домам. Только звякала на ветру дверная цепочка, пахло приливом, да чей-то голос доносился из номера мотеля. В свете ртутных ламп все казалось не совсем реальным. Пустые парковки, редкий движняк. Как всегда по ночам. Часы напролет ничего не происходит, потом – р-раз! – четыре корабля за двадцать минут: два бочкообразных грузовичка из Ядра, след огромного корабля Алькубьерре, заходящего на парковочную орбиту подобно астероиду, да какой-то полукорпоративный транспортник крадется по своим делам, куда чужим совать носы не положено. Полыхнет оранжевое пламя цвета новочеловеческих волос, потом – тьма и холод до утра. Эд не собирался возвращаться, пока Энни не заснет. Он побродил туда-сюда и остановился между ракетными парковками, глядя ввысь на огромные корабли, наслаждаясь смесью запахов напряженного металла и продуктов сгорания поликремниевого топлива.
Через некоторое время во мраке возникла фигура и целеустремленно направилась к нему через бетонную полосу. Фигура толкала перед собой мусорный бак на колесах. Это была Белла Крэй. Потеряв сестру, она похудела. Кроме того, Белла удвоила макияж: тени на веках нескольких тонов, губы как набухшие розовые бутоны. Губы – это вообще было первое, что ему бросилось в глаза. Повернувшись, она наклонилась, при этом открылись ягодицы. Где-то между Беллой и мусорным баком должна находиться сумочка с оружием.
– Эй, Эд! – воскликнула она. – Иди глянь!
Мусорный бак высотой почти не уступал самой Белле. В баке, перевесив длинные ноги через край и неловко согнувшись, торчали с озадаченным видом Тиг Волдырь и Нина Волдыриха. Они были мертвы. Из бака пахло чужаками: горько и безнадежно. Распахнутые глаза Нины смотрели в небо, на Тракт Кефаучи, с тем же выражением, с каким глядели на Эда, пока он трахал ее в Крольчатнике; Эд так и ожидал, что сейчас Нина, задыхаясь, рассмеется и скажет: «Ой, как я тебе глубоко!»
Тиг Волдырь сам на себя был не похож.
Белла Крэй хихикнула.
– Ну как тебе, Эд? – спросила она. – Вот и с тобой так же будет. Но сперва это произойдет со всеми, кого ты знаешь.
Белла Крэй, словно чувствуя нужду чем-то себя занять, начала запихивать в бак длинные ноги Волдырихи.
– Если бы эту жучиху хоть чуть-чуть еще умять, – пожаловалась она.
Она перегнулась через кромку бака, да так, что ноги оторвались от земли, потом сдалась и спрыгнула обратно.
– Твои дружки и при жизни были так же охрененно неуклюжи, – сообщила она.
Поправив блузку и юбку, Белла привела в порядок волосы.
– Так-так, Эд, – протянула она.
Эд стоял и смотрел, как она выкобенивается. Ему стало холодно. Он вообще не знал, как себя чувствовать. Энни следующая, это
