Свет

– «Белую кошку» никому не поймать! – заорала она.

В этот момент, выступив из переборки, испещренной иероглифами, в рубке управления Билли Анкера возникла клон по имени Мона. Ее уловка, ниже и пошлее оригинала, мерцала, как дешевая неоновая трубка. Мона облачилась в лаймово-зеленую латексную юбку-трубу по икры и топик-болеро из розовой ангоры, а дополняли этот наряд красные порнотуфли на пятидюймовых каблуках. Волосы она разложила прядями, подобрав ленточки по цвету.

– Привет, – сказала она. – Упс, прости. Я не на ту кнопку нажала.

Билли Анкер раздраженно взглянул на нее.

– Поосторожнее, детка, – посоветовал он.

Мона смерила его изучающим взглядом и решила проигнорировать замечание.

– Я там пыталась музыку включить, – сообщила она Серии Мау.

– Пошла вон, – сказала Серия Мау.

– Я просто тупо не врублюсь, как эта штука включается, – заныла клон.

– Если ты забыла, что случилось с твоими дружками, – напомнила ей Серия Мау, – я тебе запись покажу.

Клон постояла мгновение, кусая губы; отчаяние на ее лице смешалось с яростью, слезы потекли по щекам, она пожала плечами и медленно истаяла в облачке коричневого дыма. Билли Анкер наблюдал за происходящим с деланым равнодушием, хотя, несомненно, не мог не задаться вопросом, какого хрена все это значит. Выждав минуту, он спросил Серию Мау:

– Ты переименовала корабль. Интересно – почему?

Она засмеялась.

– Не знаю, – сказала она. – А зачем вообще так поступают? Мы зависли во мраке – корабль, математичка и я. Никаких ориентиров, кроме Тракта – далекого, тусклого, подмигивает, как дурной глаз. Внезапно я вспомнила россказни космических капитанов первого поколения. Сотни лет назад они впервые применили преобразования Тэйта – Кэрни в поисках пути от звезды к звезде. И, как гласит легенда, в долгих ночных вахтах им иногда являлся в навигационной голограмме призрак самого Брайана Тэйта, бредущий сквозь пустоту вакуума с белой кошкой на плече. Так я выбрала это имя.

Билли Анкер уставился на нее.

– Иисусе! – вымолвил он.

Серия Мау вскарабкалась на подлокотник кресла.

– Ты не хочешь мне рассказать, где раздобыл пакет доктора Хэндса? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Не успел он ответить, а Серию Мау Генлишер уже выдернуло с «Меча караоке» обратно на борт «Белой кошки». По кораблю катились мягкие, настойчивые сигналы тревоги. В углах заламывали руки теневые операторы.

– Там что-то творится, – сказала математичка.

Серия Мау протестующе заворочалась в тесноте бака. Оставшиеся у нее конечности нервно задергались.

– Зачем ты меня беспокоишь? – спросила она.

Математичка показала ей диаграмму события возрастом пять-шесть сотен наносекунд. Бледные серые пальцы сплетались и расплетались на прозрачном фоне.

– Ну почему это всегда так похоже на секс? – застонала Серия Мау.

Математичка, не найдя что ответить, смолчала.

– Новый режим, – приказала Серия Мау раздраженно.

Математичка переключилась в новый режим. В другой. Третий. Будто калейдоскопы перебирала, пока не нашла то, что хотела. Изображение мерцало и менялось, словно старые праздничные слайды в проекторе. В конце концов установился режим регулярного переключения между двумя состояниями. Если знать, как смотреть, то в промежутке можно было заметить призрак слабо взаимодействующей материи. На расстоянии двух астрономических единиц, глубоко в недрах свалки астероидного мусора, под вуалью разогретого газа что-то шевельнулось и снова застыло. Текли наносекунды, но ничего больше не происходило.

– Видишь? – спросила математичка. – Там что-то есть.

– Здесь трудная для навигации система. Все справочники в этом сходятся. И сам Билли Анкер говорит, что…

– Я это учитываю. Но ты согласна, что там что-то есть?

– Там что-то есть, – признала Серия Мау. – Но не могут же это быть они. Тот выстрел планету расплавил бы.

Она поразмыслила еще мгновение.

– Проигнорируем, – заключила она.

– Боюсь, не сможем, – ответила математичка. – Тут что-то творится, а мы не знаем, что именно. Они ускользнули, как и мы,