— Вижу, что ты опять не обманул. И где же?
— Недалеко.
— Сможешь показать?
— Да.
— Чудесный день. Как только мы их получим, сможем сразу же отправляться к берегу. Эта Такалида, признаться, уже начала надоедать.
— У вас больше нет корабля.
— Среди амулетов Далсера есть боевые? Те, которыми можно убивать?
— Надо разбираться.
— Ответ уклончив. Похоже, ты знаешь про них не все. Так?
— Да.
— Неважно. Боевые там или нет, амулеты такого уровня — это в любом случае огромная сила. Мы дойдем до Серебряных островов. Они вблизи побережья, до них можно добраться на чем угодно, пусть даже на простых плотах. Нам там не будут рады, но с амулетами Далсера нас не испугает отношение этих нищих гробокопателей и мошенников. И у нас будет новый корабль.
Дирт повернул голову:
— Нам надо туда. На юг. Приблизительно один день пути.
— Лэрд Далсер забирался так далеко от побережья?
— Какая разница? Вам нужны амулеты, или что?
— Дирт, я не хочу с тобой ссориться, так что давай договоримся сразу. Маленькое условие — на все мои вопросы отвечай коротко и не увиливай. Ты ведь не хочешь, чтобы уважительное к тебе отношение сменилось на нечто совершенно противоположное?
— Если вам так нужны амулеты, то у меня тоже условие — развяжите Мади и преподобного Дегфинна, и мои руки тоже развяжите. И перестаньте завязывать глаза, я не могу показывать дорогу вслепую. И накормите нас как следует. А уже после этого говорите об уважении.
— Справедливо. Что ж, вам всем развяжут руки. Тебе освободят запястья, но оставят путы, которые не будут сильно мешать. На ногах веревки останутся, но они не позволят бежать, а не ходить. Мы не торопимся, так что неудобств не будет.
— Походите стреноженным по высокой траве или через кустарники и очень быстро измените мнение.
— Я скажу людям Патавилетти, чтобы выбирали тропы внимательно.
— Давайте уж лучше я буду показывать, куда идти.
— Разумно, ведь только ты знаешь место, где спрятаны амулеты. По поводу еды, у нас есть лишь дурно приготовленное мясо. Мы сильно спешили, когда уходили с побережья, не было времени прокоптить его как полагается. Но вы наедитесь досыта.
— Дайте мне мои лук и стрелы и освободите руки от пут. Еще до вечера у вас будет свежая дичь. Ведь преподобный Дэгфинн и Мади останутся у вас. Вы же знаете, что я не оставлю их.
Маг покачал головой:
— Дирт, мы, конечно, сохранили твое оружие, но у всякой наглости должен быть разумный предел. Слишком большое искушение. Как ни дороги тебе эти люди, ты можешь ими пожертвовать.
— Я не оставлю их на смерть. А если надо будет, встречу ее вместе с ними. Вы же видите, что я не вру.
— Да, вижу. Но дело даже не в этом. Я и без того слишком добр к тебе. Воины Патавилетти не поймут, если убийца их товарищей окажется на свободе, да еще и с оружием в руках.
— Вы самый главный. Какое вам дело до их мнения?
— Я должен к нему прислушиваться. Плохо, если подчиненные перестают тебя понимать. Непонимание — исток многих проблем, не стоит ждать, когда он разольется бурной рекой. Дирт, тебе не следовало увлекаться стрельбой. Да и кинжалом ты поработать успел. Ребятки Патавилетти не могли отвечать тебе тем же, им категорически запретили причинять тебе вред. Солдаты не любят такие приказы и еще меньше любят, когда их убивают, а они при этом ничем не могут ответить. Беспомощность вызывает злобу.
— Вы первые начали убивать.
— Давай оставим этот разговор — он не имеет ни малейшего смысла.
— Тогда давитесь тухлым мясом.
