– Нужно уходить! – громко произносит Помпилио. К аэродрому не добраться, а ему необходимы крылья, иначе о путешествии в Линегарт можно забыть, и следующая фраза очевидна: – Нам нужен паровинг.
Предложение вызывает скепсис.
– Видите зарево? – осведомляется лейтенант-панцирник. – Это как раз паровинги горят.
– Все не сгорят, – подаёт голос кто-то из лётчиков. – Нужно подобраться к берегу, найти лодку, переплыть на паровинг…
– Глупо…
Но на противоположной стороне улицы появляются парашютисты, и все понимают, что отступать, собственно, больше некуда: только к Аласору, широкая грудь которого давно перестала быть спокойной. Многочисленные взрывы взбаламутили воду, а многочисленные паровинги подсветили её оранжевым и украсили обломками, горящими, дымящимися или же просто – обломками. И ещё – трупами. Восходящее солнце прячется за тучами чёрного дыма, и кажется, что рассвет запаздывает, что не хочет приветливая звезда наблюдать за катастрофическим разгромом островитян.
Ибо гордость ушерской армии – ударная группировка паровингов – перестала существовать.
Крылатые машины горели, тонули, гибли, всхрипывая взрывами, и Кира поблагодарила святую Марту за то, что не увидела их смерть своими глазами. Точнее, потом поблагодарила, а тогда, в предрассветном фадикурском пожаре, она задыхалась от ярости, мечтая как можно скорее прорваться к озеру, но высадившийся с катеров десант не подпустил их небольшую группу к берегу.
– Ненавижу!
Бомбежка прекратилась, но над городом неспешно проплывают приотские импакто, огромные серебристые киты, оседлавшие океан чёрных туч. И киты эти – злые, бьющие по скоплениям ушерцев из пулемётов и автоматических тридцатимиллиметровых пушек, а ещё – из восьмидесятимиллиметровых «Эффет». Алхимические снаряды способны выкорчевать небольшой дом, оставив на его месте метровую воронку, поэтому тень гигантского кита является верным признаком беды.
Впрочем, на земле немногим лучше. В Фадикуре хозяйничают парашютисты, и у каждого взвода один или два «Шурхакена» на передвижной станине – этот факт стал для островитян неприятнейшим сюрпризом. Ушерцев больше, чем землероек, но любой очаг сопротивления приотцы тут же подавляют пулемётным огнем, свинцовый поток которого без труда сносит вооружённых лишь карабинами и пистолетами островитян.
– Проклятье! – Накордо громко ругается и смотрит на Киру: – Патроны есть?
– Нет. – Последнюю обойму девушка зарядила минуту назад, но ещё ни разу не выстрелила с тех пор, ожидая, когда парашютисты рискнут атаковать.
– Тогда у меня только револьвер, – хрипло сообщает Драмар, и бесполезный карабин летит в сторону. – Дерьмо.
Хотя их дела обстоят не так уж и плохо. В полуразрушенном здании порта – правое крыло горит после попадания из «Эффеты» – не меньше сотни ушерцев при трех «Шурхакенах», которые заставляют землероек держаться на почтительном расстоянии; из каждого окна торчат стволы винтовок, среди стрелков бамбальеро нет, но сотня винтовок на небольшой площади примерно так же хороша, как тяжёлый пулемёт. Но главное: все уверены, что сумеют продержаться до прихода подкреплений. Все уверены, что землеройки рискнули на лихую атаку, чтобы угробить воздушную группировку и, возможно, штаб. Все знают, что у землероек получилось – паровинги горят, штаб разбомблен, судьба вице-адмирала неизвестна, но… НО! Все твёрдо уверены в том, что через полчаса, максимум – через час, ближайшие панцирники вышибут наглых землероек из города.
«Кира могла направиться только к паровингам!»
Первая разумная мысль после панической: «Куда подевалась эта сука?!» После обнаружения пустого дома и спальни со следами торопливых сборов. Впрочем, сегодня весь Фадикур собирался с необыкновенной поспешностью.
«Только к паровингам!»
Они опоздали на несколько минут, не больше: неопытный приотский цеповод ошибся, поторопился с приказом десантироваться, и группе пришлось добираться до дома Дагомаро на двадцать минут дольше запланированного. Собственно, они вообще не должны были добираться: Орнелла планировала приземлиться прямо во двор – опыта хватало, но планы благодаря тупой землеройке полетели псу под хвост.
Двадцать минут. Мелочь, если вдуматься, но сегодня фадикурские минуты стоили часов. И жизней.
Один взвод приданных Орнелле парашютистов взял дом в кольцо, второй прочёсывал соседние улицы. Приотцы мечтали пострелять волосатиков и злились на штабных, определивших их роту в помощь неизвестным уродам. Но на чувства землероек Орнелла чихать хотела.
