или же благоразумно спрятаться за оборонительные редуты, удовлетворившись достигнутым?
В резерве всего две бронебригады, какой приказ им отдать?
Ере выпрямляется, смотрит на преданного адъютанта, но не видит его. Ничего не видит, кроме стоящего перед ним вопроса. Пальцы ломают карандаш, обломки падают на карту, устаревшие стрелки хищно целятся в квадраты, тоже устаревшие, но Ере и этого не замечает.
Что делать?
В жизни любого военачальника наступает момент, когда расчёты, планы и модели развития ситуации отходят на второй план и решение принимается по наитию. На ощущениях. На предчувствии. Когда ты понимаешь, что удача не может отвернуться: слишком много сил вложено, слишком много труда.
– Прорвусь, – шепчет Селтих и резко разворачивается к адъютанту: – Радировать в резерв: немедленно выдвигаться в Межозёрье, приказы получат на марше, доставим на аэропланах. Радировать командирам соединений: продолжать наступление.
– Слушаюсь!
Радостный Аллен бросается к радистам, а Ере поворачивается к офицерам штаба:
– Новая вводная: мы освобождаем Межозёрье. Через полчаса мне нужны чёткие планы!
– Но наши резервы, – бормочет начальник оперативного отдела. – У нас две бронебригады и четыре пехотных батальона…
И тут же затыкается.
– Плевать! – ревёт Селтих. – Вводите в бой всех: гарнизоны фортов, военную полицию, комендантские роты – всех! Запросите поддержку из Стратегического резерва! Мне нужны люди!!
И возвращается к карте.
«Прорвусь!»
Упоение… После такой ночи не страшно умереть! Ненавижу! Радость… Я счастлив! Здесь и сейчас! Селтих – наш вождь! Убить всех волосатиков! Счастье!
Хильдер не копался в обуревающих его чувствах, не старался разобраться в них, потому что превратился в вопящий от восторга придаток к бронетягу. Хильдер наконец-то побеждал. И не мимолётно, а уверенно, мощно. Не щёлкал врагов по носу из засады, а давил их, стирал в пыль, пронзал беспощадными снарядами и громко смеялся, сидя внутри огромного «Джабраса».
Упоение силой…
– Вот вам!
В ушах ещё стоит грохот недавнего боя. Звон железа, стон железа, жар железа. Перед глазами картинки недавнего боя: потные заряжающие, орущий наводчик, ссутулившийся за рычагами механик-водитель… И потрясающий вид в перископ: горящие дома, палатки, взрывающиеся ящики с боеприпасами, перевёрнутые автомобили, подбитые бронетяги и трупы. Всюду валяются трупы волосатиков.
Красота! Упоение! Счастье!
Первой жертвой Двенадцатой бронебригады стала Осорская дивизия ушерцев. Большое соединение, которое Двенадцатая громила месте с Четырнадцатой, а сверху помогали аэропланы. Вместо запланированных трёх часов бой длился сорок минут: предварительный авианалёт основательно отутюжил волосатиков, они попытались организоваться, но тут подоспели бронетяги, и ушерцы побежали. После этого Охмен получил разрешение идти дальше. А дальше, если верить разведданным, дислоцировался один из проклятых отрядов алхимической поддержки. Его должны были потрепать аэропланы и парашютисты, но Ян искренне верил, что на долю Двенадцатой достанется немного мяса.
Вонючего алхимического мяса…
– «Бёллеры»! – крикнул в люк сидящий на башне сигнальщик.
– Передавай приказ: «К бою»! – Хильдер повернул перископ, отыскивая бронетяги, хищно оскалился и рявкнул: – За нашего вождя!
– За Селтиха! – эхом отдалось в бронированном брюхе «Джабраса».
– Огонь!
Адам сделал всё, что мог, и даже больше. Намного больше.
