даже семейный…
— Нет, — покачала головой девушка. — Если кто и знает, то Жанна.
— Жанна Риг?
— Да, — подтвердила Марианна и слегка покраснела, видимо вспомнив о содержании сожженных негативов.
— Собирайся, — вздохнул тогда я, — отвезу тебя домой.
— Вот еще! — возмутилась девушка. — Никуда я не поеду!
— Ты не можешь жить здесь вечно!
— Еще как могу! Как думаешь, что скажет отец, если узнает, где я провела эти две ночи?
— Больное сердце мамы тебя больше не волнует?
— Ну Виктор! Я никому ничего не скажу! Я же просто пошутила! Еще пару дней, — заканючила Марианна. — Виктор, ну пожалуйста… Ты не представляешь, какая там смертная скука! Я не буду больше пить, обещаю!
— Собирайся.
— Ха! — фыркнула наглая девица. — Хочу посмотреть на лица персонала, когда ты вытащишь меня из номера в таком виде!
— Одевайся!
— И не подумаю!
Я глянул на часы, понял, что на споры уже нет времени, и выругался:
— Черт с тобой. Два дня, потом выметаешься отсюда. Все ясно?
— Отлично! Спасибо, Виктор!
— И позвони домой.
— Хорошо-хорошо!
Марианна попыталась принять вид послушной маленькой девочки, но это у нее получилось из рук вон плохо, и, не желая больше лицезреть чертовку, я отправился в ванную.
Вот что странно — всегда полагал, будто одинаково хорошо владею обеими руками, но оказалось, что это далеко не так. Управляться одной лишь правой было бы несравненно проще, такое, по крайней мере, сложилось впечатление, когда я кое-как почистил зубы, умылся и затянул ремень брюк.
— Дай помогу! — Марианна распахнула платяной шкаф, выбрала серый в голубую полоску галстук и сноровисто повязала его мне на шею. Потом затянула шнурки туфель и улыбнулась: — Ну и куда ты без меня?
— Это унизительно, — уже традиционно пробурчал я, осторожно просовывая распухшую кисть в рукав пиджака. Затем убрал в карман табельный револьвер, надел шляпу и с наброшенным на левую руку плащом прошествовал на выход.
— Виктор! — остановила меня Марианна уже на пороге, прислонилась к стене и вдруг спросила: — Мне и в самом деле идет твоя рубашка?
— О господи! Это просто невозможно! — простонал я и захлопнул за собой дверь.
Спустился на крыльцо, перебежал через дорогу и зашел в парикмахерскую. Там удивительно бодрый для столь раннего времени мастер в один миг избавил меня от щетины и даже пару раз сжал резиновую грушу, опрыскав одеколоном.
— Это лишнее, — поморщился я, расплатился и вышел на улицу.
Поймать такси удалось без особых проблем, и вскоре я уже поднимался на крыльцо полицейского управления города Осень. Заметил дымившего сигаретой инспектора Раевски и направился к нему.
— Привет, Филипп! — поздоровался с инспектором и попытался левой рукой выудить портсигар. — Как дела?
— Отвратительно, — поморщился глава криминальной полиции, весь какой-то помятый, с осунувшимся после бессонной ночи лицом. — Что с рукой?
— Несчастный случай на производстве, — прибег я к весьма расплывчатой формулировке и закурил. — А у вас что стряслось?
— Двух наших застрелили, — поведал мне Филипп. — Всю ночь на ногах, ни на минуту глаз не сомкнул.
— Я их знаю?
Раевски внимательно глянул на меня и кивнул:
— Знаешь. Варниц и Брод.
— Сержант Варниц? — разыграл я удивление. — Помню такого. Разговаривал с ним всего пару дней назад. Поджог особняка мэра, так?
