– Где старик-то? – спросил его Хельг, не отрывая взгляда от дымящейся, обуглившейся поверхности камня, который, кряхтя и отдуваясь, выталкивали из воронки орки. – Нашел его?
– Он умер, – честно ответил Вольфганг.
Десятью минутами ранее, во мраке, одно из лиц древнего бога, скрытое золоченой деревянной маской, увитой множеством трещин, повернулось к нему, и голос, звучавший, казалось, сразу со всех сторон, произнес:
– Никто из них не должен знать истину. Пока. Обещай мне.
Рыцарь обещал. И нарушать данное слово не собирался.
– Умер? – Хельг продолжал смотреть на метеорит. – Убили?
– Сам. Сердце, наверное.
– Ясно. Жаль… ты не слышишь лошадей еще?
– Пока нет.
– Проклятие! Где их там носит?! Сказал же Червяку, чтоб изо всех сил гнал. Эх… бабы, чай, взялись манатки собирать. Дуры.
– Ты ж сам говорил, что лошадям по скалам тяжело идти. Червяку не надо их торопить.
– И то верно… так как там со стариком-то получилось?
– Я его похоронил.
Это тоже была чистая правда.
– Бездна! Мы-то думали, чего это тебя столько времени нет! А ты, оказывается, старину Сигмунда закапывал. Все равно без толку.
– Почему?
– Сожрут. Крысы, собаки одичавшие или другая нечисть какая-нибудь.
Вольфганг промолчал. Он с трудом заставлял себя воспринимать происходящее, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться в хохот. Аргус. Гномова мать, Аргус! Ночной король, чей серебряный дворец скрыт в глубинах луны. Двуликий Хранитель Душ. То ли красивая легенда, то ли страшная сказка. «Никто из них не должен знать истину». Мир вдруг стал невероятно крохотным – рыцарь словно в самом деле увидел его со стороны: укутанный облаками шарик в центре непроницаемой сферы из неизвестного металла, плавающей посреди безбрежного океана тьмы и хаоса. Океана, полного опасных тварей. Все препятствия, ранее казавшиеся непреодолимыми, теперь выглядели мелочью, все грандиозные начинания и свершения превратились в ничто. Для любого маленького ребенка двор около дома – целое королевство, полное замков, рек, горных хребтов и приключений. Ребенок вырастает, и двор уменьшается в размерах, становясь просто клочком земли, из которого торчит свекольная ботва. Так и для того, кто хранит секреты двуликого бога, бытие безгранично расширяется, а привычная реальность съеживается до размеров носового платка. Вот такой парадокс. Есть от чего сойти с ума без всяких подземных проклятий.
– Кажись, едут! – гаркнул вдруг Хельг Смотри-в-Оба. – Слышь, справился мальчишка!
Действительно, из-за холмов уже доносились топот множества копыт и недовольное ржание. Вольфганг поднялся, готовый помогать оркам грузить барахло на полозья. Он был настолько полон новым, что внутри царила абсолютная, всепоглощающая пустота. Ни одной звезды не зажглось в ней, ни одной мысли не зародилось. Не получилось обдумать план безногого, оценить все варианты, предположить опасности.
И теперь вся группа была обречена. Гном, ослепленный алчностью и азартом, привел их сюда, а рыцарь, оглушенный осознанием собственной ничтожности, не сумел этому вовремя помешать. Целебный порошок в сумке заканчивался, и вряд ли его хватит, чтобы вылечить еще одну серьезную рану. Но они не бросят метеорит, они будут сражаться до последнего.
Чей-то молот проломит деревянный щит, и Гыр Щербатый рухнет в пыль, сраженный ударом сулицы в морду. Кровавая мельница кистеней Костолома перемелет еще немало жизней, но и ее в конце концов остановят арбалетные болты. Беспомощного бородача Хельга Смотри-в-Оба попросту раздавят, словно младенца в захваченном городе. Но Вольфганг этого уже не увидит, потому что падет первым.
– Нам крышка, – сказал он негромко, поравнявшись с Ыром Костоломом. Орк и бровью не повел, прекрасно понимая, что реплика предназначена его наезднику.
– Ни хрена, – процедил Хельг, продолжая все так же свирепо оглядывать безжизненные склоны вокруг. – Прорвемся.
– Дыма больше не будет, – пояснил Вольфганг. – У меня осталась всего одна щепотка. Не хватит даже на схватку.
– Значит, будем драться по-честному, – ощерился гном. – И правильно. А то Ыру скоро станет скучно. Да, Ырушка?
Здоровяк неопределенно повел плечами, и Хельга качнуло. Если бы не цепь, он бы точно свалился на землю.
