Я вновь кивнула.
А то и верно… умными словами ежели, а по-простому когда, то это аккурат как с нашею Щеглихою, которой в том годе вздумалось посадить дыни азарские, мол, ежели у нелюдей в степях сухих растут, то у ней прям-таки забуять повинны. Наши-то отговаривали, да Щеглиха — баба упертая, на редкость склочного норову. Вперлася со своими дынями, и все тут. И главное, и семеня нашла, и купца, который дынями торговал, расспросила, как оно надобно. И выходило, что просто: посади да поливай.
В теории.
К осени дыни забуяли. Стебли были толстенные, с косу мою, листья лопухами поднялися, а вот сами дыньки — так и крохотные, с кулачок детский.
Вот тебе и практика.
Ох и матюкалась же она, урожай собирая. А главное, что и на вкус-то оне вышли не сладкими, но кислыми, свиньи и те ести не захотели.
— Я даже не попытался справиться сам. — Арей глядел в чашку.
И я в свою глянула.
Чай темный, поверху былинки плавають… говорят, что есть такие бабки, которые по оным былинкам всю будущую жизню рассказать могуть.
Может, и я тут научуся?
— У меня хватило бы сил довести вас… возможно, хватило бы.
— А когда б нет?
Арей не сразу ответил.
— На вас — точно хватило бы… а я… мне бы минуту всего продержаться… и тогда…
— Если бы да кабы, да во рту росли грибы. Был бы он тогда не рот, был бы цельный огород, — проворчала я, потому как разговор энтот крепко не по нраву пришелся: гадать, чего там оно могло быть, а чего не могло, долго можно. Только я одно знаю. Без Ареевой подмоги я б не выбралась.
И не только я.
— На от, пряничка пожуй. — Прянички принес Хозяин.
Хорошие. Печатные да узорчатые, с белою сахарною корочкой.
Этакие я прежде только на ярмарках и видывала.
— Добрая ты, Зослава…
Но пряник взял.
— Какая уж есть…
— Мне оттого только хуже. Видишь ли… — Он тяжко вздохнул. — Я бы выбрался… теперь понимаю, что выбрался. Возможно, все бы силы потратить пришлось… перегореть…
— Это как?
— Обыкновенно. — На его ладони распустился огненный цветок. — Это как… надорваться, понимаешь? Как есть выгореть изнутри… тогда и огня не осталось бы, только сажа.
Цветок поднимался на тонюсенькой ножке, раскрывал узорчатые лепестки красы необыкновенной. И залюбовалась этаким-то дивом.
— А если нет во мне магии, то и… — Арей сжал кулак.
И цветка не стало.
Договаривать не будет, не дура я совсем, так пойму. Ежели магии в нем не останется, то и в Акадэмии ему делать нечего будет. Тогда-то ему две дороги, аль к хозяйке своей, которая этакой встречи не чает дождаться, аль в петлю.
— Вот и испугался. Подумал, что возьму немного… что не будет от того вреда. А едва не убил. Вот так…
— Не убил же.
Арей лишь головой покачал.
И чего он ожидал? Что я в слезы ударюся? Аль обвинять его стану в собственных бедах, которые и не беды вовсе? Глупство какое… жива я, живехонька, и сила моя при мне. А что в лазарету попала, так оно в жизни всякое случиться может.
Чего уж тут.
— Не сердишься? — с некоторым удивлением произнес Арей.
— Нет.
