Оно как не поверишь? С чего бы Арею царевичевой смерти желать? Ему-то с того ни выгоды, ни пользы, хлопоты одни, потому как прав в одном: случись чего с царевичем, так и всей Акадэмии плохо будет. А хуже прочих — Михаилу Егоровичу, потому как он ректором поставленный, за порядком следить обязанный. Выгонят ректора — не станут и Арея держать.
Запутано все. А я к этаким сложностям непривыкшая.
— Хлопушки или подменили, — Арей все ж остановился, уставившись аккурат в хитрющий Лисицын глаз. — Или же воспользовались случаем…
— Или совпало.
— Возможно, что и так, только не верю я в такие совпадения. Хлопушки, магия чужая. Евстигней, который вдруг да в чужой комнате очутился, да без сознания… ты вот… нет, что ты осталась, так то случайно, это да, а вот остальное все…
Качнулись лисьи хвосты, и сама она рассыпалась ворохом снежинок. Была и нету… а была ли?
— Он заявил, что ничего не помнит…
— Не веришь?
Арей только рукой махнул: оно и понятно, что не верит. Небось, я бы тоже царевичу не поверила. Зачем явился? Что ел? Чего пил? Неужто вовсе память отшибло? Нет, оно с людями случалось, особливо после беды какой. Вот, бабка сказывала, что тем годом, когда азары налетели, у соседки ейное, Марыльки, память что косою срезало. А все потому, как Марылька этая, которой на той час и десяти годочков не минуло, видела такое, чего и взрослым видеть не надобно. Вот и Божиня милостью своей отерла ее от темное памяти.
Избавила, стало быть.
Да только Евстигней — не девица десяти годочков. И азары в общежитии не лютовали.
— Есть способы, конечно, памяти лишить, наговором, травами. Да только он слишком уж спокоен для человека, который и вправду не ведает, что с ним случилось.
Арей сцепил руки за спиной.
— Потому и прошу, Зослава, не лезь в это дело. Спасла? Хорошо. Может, и вправду отблагодарят. А нет, то оно и спокойней тебе будет без царской милости. Она частенько после боком выходит… пускай сами разбираются, чего у них там приключилось.
Я кивнула.
Не было у меня мыслей мешаться в дела царские, и без моей особы буде кому нос сунуть. Есть у царя и Тайный приказ, и иные верные люди, про которых говорят, будто бы вершат они дела столь темные и грязные, что обыкновенному человеку и думать о таких — есть крамола… я не думала.
Я не желала лишь, чтоб Арей этим людям попался.
— Нет, — Арей покачал головой. — Я такие шутки шутить умею…
— Не веселы они.
— Есть такое…
— Для чего?
Вот нутром чую, что не забавы ради Арей дело сие затеял. Даже не будь Евстигнея, который мало что не помер, все одно за этакую шутку спасибо не сказали б… рисковал он.
— Дело такое… братец мой, чтоб ему икалось… — Арей стиснул кулаки. И волосы вновь задымились, того и гляди полыхнет, да не тихим огнем, который удержать сподобится, нет, рвется в нем пламя, злится. Знать бы, на что… — Слышал я, как он с Киреем говорил… Игнат, может, и неплохой парень…
Это признание нелегко ему далось. Оно и понятно, как ни крути, но одна кровь, да только выходит, что одному в ошейнике сидеть, другому — поводок держать. Где уж тут до братское любви?
— Ума он не шибко большого. Кирей его дразнил, что Игнат по сей день мамку слушает, что сам ни на что не способный… раба и то не продаст…
Я покачала головой.
Эк хитро выходит. Тут и гадать нечего, об каком таком рабе разговор шел.
— Вот Игнат и бил себя в грудь, что к снежню выправит все бумаги… — Арей управился-таки с пламенем. — Главное, не бумаги, а печатка, которой клеймо ставят. У кого она, тот и хозяин. И еще печаткой этой клеймо как поставить, так и стереть можно. А нет клейма, нет и раба… понимаешь?
— Украл бы?
— Украл.
