— Я запишу его на твой уником. Тут у тебя какое-то сообщение…
— Убей. Опять реклама…
Стук двери. Журчание воды. Сдавленные проклятия. Что-то падает, наверное флакон с гелем. За окном — мерцание силового купола. Взлетная свеча — узкая, блестящая, как шпага. Это круизная яхта «Тариэл». Теперь часа три будет тихо. Если Н’доли вымоется и уйдет — будет тихо.
Она не уходит.
Во всяком случае, не сразу.
— Каково это? — спросил Марк, спускаясь с Н’доли в лифте.
— Что?
— Каково быть дочерью антиса? Ребенком Папы Лусэро?
Н’доли пожала плечами:
— Никаково. Я ни разу не видела отца в большом теле. Это, как ты понимаешь, самоубийство. А в обычном состоянии… Ну, ты сам видел. Удовольствие ниже среднего. К счастью, он шесть месяцев в году сидит в тюрьме…
Портье за стойкой — черные зализанные волосы, щеточка усиков над верхней губой, «червяк» бородки — проводил их взглядом. У портье сегодня случился разрыв шаблона. Он никак не мог взять в толк, что может связывать такую приличную женщину с таким мрачным парнем. Секс? Парень был хорошо сложен — еще бы, не вылазит из спортзала! — но портье не сомневался, что стоит приличной женщине бровью повести, и ей обеспечат выбор белозубых улыбок в одном флаконе с грудой мышц. Бандит, уверился портье. Натуральный бандит. Он ее шантажирует. Ну конечно шантажирует.
Даже не поцеловал на прощание.
В номер возвращаться не хотелось. Что там делать? Тупо пялиться в окно? Перебирать бесплатные каналы — боевики- малобюджетки, новости региона?.. За время вынужденного безделья Марк истоптал поселок вдоль и поперек. Здешние улочки были унылыми до тошноты. Стандартной ширины, идеально прямые, они пересекались под углами в девяносто градусов. Покрытие- поглотитель создавало ощущение стерильности: ни соринки, ни камешка. Застройка типовая для лишенных атмосферы планетоидов: коробки жилых блоков повышенной герметичности. Даже при отключении купола любой дом на Снорре мог поддерживать автономный режим жизнеобеспечения в течение месяца.
Достаточно, чтобы дождаться спасателей.
Чтобы случайный прохожий не заблудился в лабиринте улиц-близнецов, два ориентира были видны отовсюду. Плексаноловая спираль космопорта подпирала купол с севера. Серо-стальная башня гостиницы — с юга. Два электрода батареи, скрытой под землей; в какой-то мере так оно и было — в зданиях располагались эмиттеры, поддерживающие силовое поле.
Перед мэрией росли три чахлые елки. Над ними парили оранжевые «солнышки» холодной плазмы, давая необходимый деревьям свет естественного спектра, а вернее, продлевая агонию. Фронтон мэрии украшал диффузионный барельеф «Первопроходцы Тренга». Слои скульптурной группы сменяли друг друга, являя зрителю очередной эпизод освоения планеты. Дальше — жалкий вызов монотонности поселка — начиналась вереница магазинчиков. Здесь продавались фрагменты, вытяжки и готовые изделия из всего, что бегало, летало, плавало или росло на Тренге. Клыки махайрода, когти тираннозавра, плащи из перьев эпиорниса, куртки из шкуры трицератопса. Пятидесятиградусные дистилляты из папоротников, хвощей и плодов псевдопальм…
Дальним концом улица, мигая аттракт-витринами, упиралась в светло-розовый куб поликлиники. У входа в кожно- венерологическое отделение нервно курил гусак Йохан. Узрев Марка, Йохан глубоко затянулся, икнул, бросил окурок мимо утилизатора и нырнул внутрь.
Н’доли не зря перестраховывалась, беря у Марка анализы. На Тренге легко было подхватить всякую дрянь, начиная с гонореи. Странно, что сегодня вудуни об анализах и не заикнулась. Доверяет? Забыла анализатор? Сколько они не виделись? Три недели. На спутнике он десять дней. Откуда ей знать, с кем он за это время успел переспать?
«Ни с кем не успел!» — рыкнуло мужское эго самца.
Марк досадливо отмахнулся. Ей-то откуда знать? «Можешь в тестах поучаствовать, — вспомнил он. — Оплата сдельная, по двойным ставкам…» На Китте удалось бы повидаться с дядей. Неужели бывший гард-легат Тумидус тоже участвует в тестах? Подрабатывает от случая к случаю? О, им бы нашлось о чем поговорить: изгнаннику, лишенному расового статуса, и курсанту, выпертому из военного училища! Хотя вряд ли дядя нуждается в подработке. Коллантариям хорошо платят. Особенно уроженцам Помпилии. Ведь коллантарии — больше не помпилианцы.
