Он задыхался, как после марш-броска по джунглям в полной выкладке. Он запутался. Плохо понимая, где находится, Марк огляделся и выяснил, что вернулся к гостинице. Со стоном молодой человек опустился на скамейку у входа и замер, сдавив ладонями виски.
— Полковник?
За фонтаном начинались заросли бамбука. В зеленых султанах играл ветер. Тонкие коленчатые стволы раскачивались, ударяясь друг о друга с сухим, еле слышным стуком. Эскадрильи стрекоз — изумруд с сапфиром — атаковали бамбук с упорством, достойным лучшего применения, но в гущу листьев не лезли. Поодаль возвышался ряд пальмовых колонн, отягощенных гроздьями плодов, похожих на виноград, — мелкий, в пятнах, уже начавший вялиться под солнцем.
— Полковник?
Человек у фонтана обернулся. За годы, проведенные на Китте, Гай Октавиан Тумидус привык, что его называют полковником. Вернее сказать, смирился. Помпилианские военные звания были неприятны для вудунов. «Легат Тумидус» — это звучало вызывающе. Для соотечественников Тумидус был изгоем, лишенным чинов и званий. Можно выгнать человека из армии, но можно ли выгнать армию из человека? Осанка, выправка, льдистый взгляд из-под вечно нахмуренных бровей. Голова, выбритая до блеска, похожа на бильярдный шар. Раздражительность, идущая рука об руку с надменностью, — даже одетый в гражданское, Тумидус производил впечатление офицера. Что ж, гибкость вудунов славилась среди рас Ойкумены, позволив им вывернуться и на этот раз. Они без особых трудностей превратили бывшего гвардии легата в абстрактного, символического «полковника».
Игра: мы знаем, что ты знаешь, что мы знаем…
— Профессор, — вежливо кивнул Тумидус.
— Как вы себя чувствуете? — спросил горилла в махровом халате.
— Отлично. А вы?
— Прескверно. Вы изломали меня вдребезги. Так дикий кабан ломает кусты ройбоса. Мои колючки известны коллегам, но ваша шкура, полковник… Вас не изодрать и шипами огненной акации!
— Вы поэт, профессор.
— А что мне остается? Когда все болит, находишь утешение в метафорах…
Кряхтя, профессор Нода Мваунгве присел на край фонтана. Тщательно, с аккуратностью хирурга перед операцией, сполоснул руки в кристально чистой воде. В мытье не было никакой необходимости — после спортзала профессор принял душ.
— Меня всегда изумляла ваша идея бороться. — Тумидус пожал плечами. — Я понимаю: тесты, анализы, исследования. Всякий раз, когда я с моими партнерами по колланту возвращаюсь из большого тела, меня загоняют в вашу клинику. Я скучаю здесь неделю, чаще — полторы. Мое дерьмо разбирают на молекулы. Мою мочу перегоняют в спирт. Пункция костного мозга, томография мозга головного. Кровь, слизь, желчь… Это что-то дает, профессор?
— Накопление материала.
— Допустим. Но зачем вам понадобилась борьба?
