Спаса рублевских писем, Ему молился Анисим Сорок лет в затворе лесном! Чай, перед Светлым Спасом Блудница не устоит, Пожалует нас атласом, Архангельским тарантасом, Пузатым, как рыба кит! Да еще мы ладили гостинец: — Птицу-песню пером в зарю, Чтобы русских высоких крылец, Как околиц да позатылиц, Не минуть и богатырю! Чай, на песню Иродиада Склонит милостиво сосцы, Поднесет нам с перлами ладан, А из вымени винограда Даст удой вина в погребцы!» Выла улица каменным воем, Глотая двуногие пальто. — «Оставьте нас, пожалста, в покое!»… «Такого треста здесь не знает никто!.. Граждане херувимы, прикажете авто?!». «Позвольте, я актив из КИМ"а!»… «Это экспонаты из губздрава!»… «Мильционер, поймали херувима!»… «Реклама на теплые джимы?»… «А!.. Да!.. Вот… Так, право!!»… — А из вымени винограда Даст удой вина в погребцы!!.. Это последняя Лада, Купава из русского сада, Замирающих строк бубенцы! Это последняя липа С песенным сладким дуплом; Знаю, что слышатся хрипы, Дрожь и тяжелые всхлипы Под милым когда-то пером! Знаю, что вечной весною Веет березы душа, Но борода с сединою, Молодость с песней иною, Слезного стоят гроша! Вы же, кого я обидел Крепкой кириллицей слов,
