— Джейти сказал, что вчера в Seven-Eleven ты упала в обморок. Он сказал, что ты была белая как приведение, что, прежде чем совсем отключиться, ты бормотала на латыни. Пит сказал, что на секунду подумал, что ты умерла. Теперь, пока не кончилась мое терпение, расскажи мне, что случилось, — шипит он сквозь зубы.
«О, просто подожди, пока я достану доступ к сайту с брошюрой! — со злостью думаю я. — Тогда Джейти и Пит получат по большой единице».
Я отворачиваюсь от него и с сарказмом отвечаю: — Ну, ты можешь сказать Джети и Питу, что в следующий раз они могут распустить слухи о том, что я надела новый свитер с вязаной пчелкой!
— Женевьева, — спокойно говорит Рид, но на меня это производит тот же эффект, словно он кричит.
— Прекрасно! Я ходила в Seven-Eleven, чтобы перекусить, мне стало плохо от флуоресцентного света, я очнулась на полу и потом пошла домой. Конец истории. Спокойной ночи, — говорю я и пытаюсь открыть дверь машины, но прежде чем я успеваю потянуться за ручкой, Рид их блокирует.
— Рид! — жалуюсь я, когда не могу найти кнопку для разблокировки.
— Начнем с самого начала, — медленно говорит Рид, решив относиться ко мне, как к нашкодившему ребенку.
— Ты зашла в Seven-Eleven… — он замолкает, чтобы я продолжила.
Выдохнув, говорю: — Хорошо, я рассказываю ему что произошло: от дежа вю, до лестницы и ссоры, перейдя к мерцающему свету, и после того, как очнулась и обнаружила, что говорила на другом языке… ну, в любом случае, возвращаясь к Блэк Саббат.
Я рассказываю ему в таких подробностях, которых думаю, будет достаточно; я даже объясняю ему про трупный запах.
По мере того, как моя история продолжается, челюсть Рида все больше напрягается.
— О чем ты говоришь… ты знаешь, о чем ты бормотала, до того, как потеряла сознание? — быстро спрашивает он, пока я не закончила.
— Нет, они сказали мне, что я что-то говорила, но я не помню эту часть, — отвечаю я.
— Если ты снова услышишь этот язык, думаешь, сможешь узнать его? — задумчиво спрашивает он.
Нахмурившись и пожав плечами, я честно отвечаю: — Я не знаю.
И тогда происходит нечто удивительное: Рид начинает говорить со мной на языке, который одновременно кажется мне знакомым и чужим, и от этого начинает кружиться голова. Язык гибкий и музыкальный, но я не понимаю его, он словно гипнотизирует меня. Я чувствую, что хочу стать ближе к его источнику, и когда он перестает говорить, к моему ужасу, я понимаю, что прижимаюсь к его груди не только ухом, но и губами.
— Что это было? — с благоговением спрашиваю его я.
— Тебе понравилось? — веселым тоном спрашивает он; ему смешно от моей реакции.
— Что ты сказал? — благоговейно спрашиваю я.
— Я сказал: «неизвестное существо, я найду тебя», — отвечает он.
Я чувствую, как к моим щекам приливает краска. — О, я не о сути, это звучало так прекрасно, — отпуская его, говорю я и выпрямляюсь на своем месте. — Что это за язык? Он звучит как кельтский, но не… — в уме я подыскиваю подходящее определение, но не нахожу.
— Я чувствую, что должна понимать, о чем ты говоришь, но не понимаю, — разочарованно говорю я. — Ты можешь научить меня?
— Скоро, ты будешь знать достаточно. Это был тот язык, на котором ты говорила? — спрашивает он.
— Я не знаю, ты должен спросить у Джейти и Пита. В тот момент я была на полу магазина, — рассеянно отвечаю я, все еще находясь в восторге от того, что слышала.
Рид снова прищуривается и высокомерно спрашивает: — Почему ты пытаешься скрыть это от меня? После случившегося, ты должна была сразу прийти ко мне.
Мои глаза встречаются с его красивыми зелеными, и я усмехаюсь: — Ты серьезно? У меня есть для тебя новость, приятель — ты последний, к кому я бы хотела пойти с этой информацией.
— Это абсурдно. Я единственный, кто мог бы объяснить тебе, что с тобой произошло, — медленно говорит он, словно я его не понимаю.
— Ах да, ведь в прошлом, ты выдал мне кучу информации, — саркастически говорю я, закатывая глаза.
— Рид, да ты виртуальный Роззетский камень!
— Женевьева, — в отчаянии выдыхает Рид.
