руку.
Мой мозг работает с удвоенной скоростью, стараясь сложить кусочки головоломки воедино.
Но они не совпадают. — Итак, когда же придет корабль, чтобы забрать нас? — озабоченно спрашиваю я.
— Что? — с затуманенным взглядом спрашивает Рид.
— Материнский корабль, ну, знаешь, инопланетяне? — напряженно говорю я.
Он бросает на меня нетерпеливый взгляд. — Инопланетяне? — усмехается он.
— Мы не инопланетяне? — спрашиваю я, даже не не пытаясь скрыть облегчение в голосе.
— Нет! — решительно говорит он, пристально разглядывая мое лицо — вероятно ища там, признаки психических заболеваний.
Вздохнув, я спрашиваю: — Тогда кто мы, Рид? Потому что, если во мне открылось что-то неизвестное и чужеродное, я очень разозлюсь на то, что ты не предупредил меня.
Я чувствую, что меня переполняет отчаяние.
— Женевьева, я не инопланетянин. И ты тоже, — твердо говорит он, убедившись, что я понимаю его.
— Тогда кто я? — умоляюще спрашиваю, держа его за руку, словно так я могла вытянуть из него ответ.
— Я не могу сказать тебе, — он хмурится, глядя на наши переплетенные пальцы.
— Я выхожу из машины! Открой дверь! — говорю я, с трудом размыкая наши руки.
— Я сказал, что не могу сказать тебе; Я не говорю, что не хочу тебе этого сказать. Это закон, правило, которое я не могу нарушить, — он нехотя отпускает мои руки и продолжает. — Помнишь, как я сказал, что здесь война, а я солдат?
— Да, — неохотно отвечаю я.
— Там так много вещей, о которых я не могу рассказать тебе. Я не могу рассказать тебе кто ты или кто я, но доверься мне, это ненадолго, прежде чем ты узнаешь, кто ты.
Он подносит руку ко лбу и потирает его, словно у него болит голова.
— Я не могу претвориться, что много читала о законах войны jus in bello (лат.), но я сильно сомневаюсь, что ты говоришь именно о тех правилах, и что я скажу, что мне плевать на ваши правила? — надув губы, спрашиваю я.
От моего комментария Рид улыбнулся, — Женевьева, ты обворожительна.
Я знаю, что он поддразнивает меня, поэтому проигнорировав его, я спрашиваю: — Если кто-то перегнет палку или нарушит эти правила, каковы будут последствия?
Его лицо темнеет, становясь почти болезненным. — Позволь просто тебе сказать, что после этого, они редко дают шанс загладить свою вину, — отвечает он.
Я задрожала, — «Кто тут главный?»
Затем спрашиваю: — Каковы будут последствия, если помогаешь таким как я, если окажется, что мы не на одной стороне… если я твой враг?
— Последствия будут ужасны, — отвечает он, и даже сексуальный тон его голоса, не может остановить холодок, прошедший по моему телу.
Я позволяю тому, что он сказал, впитаться в меня. У него есть причины опасаться меня? Если он ошибается на счет меня, для него не будет амнистии. Что он получает, помогая мне? Ничего.
Я уверена, что как солдат, он научился уменьшать свои риски, тоже самое сегодня, чуть раньше сказала Булочка — упреждающий удар. Устранить угрозу и продолжить жить, пока ты не обнаруживаешь еще одну угрозу.
Что он сказал обо мне? Я пытаюсь вспомнить… Он сказал, что я — опасность, с которой он никогда раньше не сталкивался. Но Рид не устранил меня, и сегодня он здесь, потому что Джейти и Пит рассказали ему о том, что со мной произошло. Он собирается помочь мне, на свой страх и риск.
— Хорошо, Рид — говорю я, продолжая теребить дверную ручку.
Рид вопросительно смотрит на меня. — Прости? — спрашивает он так, будто не слышал меня.
— Я сказала, хорошо. Ты не можешь помочь мне. Теперь я вижу, какой для тебя это риск. Извини, я не могу видеть ту картину, которую видишь ты, но думаю, я поняла твою позицию. Я понимаю, что рядом со мной, у тебя нет выигрышной позиции. Если я твой враг, а ты помогаешь мне, тогда ты станешь предателем, и тебя уничтожат. Если я не твой враг, и ты помогаешь мне, рассказывая информацию, которую я не должна знать, тогда, ты нарушаешь закон, и тебя уничтожат. И если я пешка для обеих сторон, тогда, самое мудрое, что ты можешь сделать — это уйти. Так что, больше ты не со мной.
Я, наконец, нахожу кнопку разблокировки двери, но моя радость длится не долго.
