только в моей жизни, но и во всем моем существовании. Волна за волной на меня накатывает боль в чистом виде.
— Женевьева, это идеально. Ты уловила самую суть борьбы, — говорит мистер МакКинон, делая фотографии с разных ракурсов.
Я не могу сейчас посмотреть на Рида. Я не хочу, чтобы он видел мой борьбу, потому что не хочу ранить его, так же как не хочу ранить Рассела.
— Ну, ты дала мне целую палитру материала, с которым я могу теперь работать, — говорит мистер МакКинон, лучась от удовольствия. — Я думаю, что возьму фотографии, которые мы сделали в самом начале, но это будет сложный выбор.
Я не слушаю мистера МакКинона.
Я хочу убежать от света и скрыться в темном углу.
— И что же решила Персифона? Она съела фрукт? — спрашиваю я мистера МакКинона, прежде чем пойти в ванную и переодеться.
— Да, она его съела, но не полностью, а только часть, так она могла возвращаться к Аиду в подземное царство только на полгода. Среди богов редки божественные компромиссы, — мягко говорит мистер МакКерти.
Пока мы ехали на ужин в дом Рида, я притихла. После событий в студии мистера МакКинона я была раздражена.
Я хочу стереть события сегодняшнего дня и начать все заново.
Вся полученная информация начинает пожирать меня, и я чувствую, как мой мозг начинает плавиться.
Когда мы подъезжаем к дому Рида, он открывает для меня дверь и проводит в дом.
Должно быть, он позвонил Андрэ или Грету, потому что, в столовой накрыт стол для двоих, украшенный тончайшим китайским фарфором, а столовые приборы сделаны, кажется, из настоящего серебра.
Рид придерживает для меня стул во главе стола, а затем садиться сам. Я с благоговением осматриваю комнату; это не Сага, и даже не то кафе, куда я хожу с дядей Джимом.
Через некоторое время после того как мы сели, в столовую заходит Андрэ, управляющий персоналом Рида, и несет две порции.
— Пахнет просто восхитительно, Андрэ, — говорю я, вдыхая аромат.
— Спасибо.
— Очень приятно встречать гостей. Я надеюсь, вы наслаждаетесь, — говорит Андрэ, а затем разворачивается и покидает столовую.
— Ты ешь каждую ночь? Я имею в виду в этой комнате, — задумчиво спрашиваю я Рида, пока ем рыбу, которая просто тает во рту.
— Почему именно каждую ночь? — спрашивает он, будто оценивая мой вопрос.
— Ничего… Просто… — говорю я, но замолкаю, когда перед глазами встает картина того, как Рид ужинает один в этой большой комнате.
Как это, должно быть, одиноко, никогда ни с кем не делить события своей жизни, но опять же, это может быть его идеей и частью плана, чтобы притворятся человеком.
— Просто что? — с любопытством спрашивает он.
— Ну, это так официально. Я чувствую, будто в любую минуту могут прийти твои родители и устроить нам разнос за использование китайским фарфором, — прямо говорю я. Рид смеется над моим комментарием.
— А Андрэ знает о тебе… Я имею в виду… ну, ты знаешь… что ты особенный?
— Нет, но я уверен, что он видел некоторые вещи, которые заставили его задуматься обо мне, но я не думаю, что он знает мой секрет.
Я стараюсь не держать штат слишком долго, так как люди могут заметить, — говорит он.
— Когда мне придется их отпустить, я выплачу им хорошую компенсацию, — добавляет он, наполняя мой бокал вином.
Некоторое время мы ели в тишине.
Я чувствую себя неловко, потому что не знаю, какой предмет из столового серебра я должна использовать, так как передо мной лежат три вилки, и хотя еда очень вкусная, я не могу насладиться ей.
— Ок, Рид, поехали, — говорю я, вставая со своего места взяв тарелку и бокал.
— Куда мы идем? — удивленно спрашивает Рид, но встает из-за стола вместе со мной.
— У тебя есть кухня, не так ли? — отвечаю я, забирая одну вилку и нож из лежащего прибора.
— Да, в этом доме есть кухня, — озадачено отвечает он.
