воина с суровым взглядом. – Иви, Себ, вы возвращаетесь со мной в Лундинор. Там у меня есть надежные люди, которым можно доверять. Вы побудете с ними.
Себ переглянулся с сестрой.
– Не думаю, что это хорошая идея. Видно же, что мы там чужие. Разве там менее опасно?
– Это не обсуждается, – отчеканила Этель. – Раз ваших родителей похитила «Панихида», оставаясь здесь, вы вряд ли им поможете. И кто вас тут защитит?
Иви прижалась к бабушке. Ей не хотелось снова с ней разлучаться. Однако Этель права. Они не могут просто так два дня торчать в больничной палате, дожидаясь, пока бабушка еще что-нибудь вспомнит. Если они не начнут действовать, мама и папа могут погибнуть.
Бабушка нахмурилась.
– Я… я даже не знаю…
Этель обвела глазами палату.
– Здесь ты в безопасности. Подземная стража уже приходила к тебе и ушла ни с чем. Пока не истечет назначенный срок, «Панихида» тебя больше не потревожит.
Бабушка Сильвия положила ладонь Иви на плечо.
– Если бы я только вспомнила… – Она вздохнула и вытерла глаза. – Что же я такого
В голове у Иви судорожно метались мысли. Этель и Вэлиан молча переглянулись, и, хотя она не могла знать, о чем они думают, судя по их виду, было ясно: ни о чем хорошем. Иви оставалось лишь надеяться, что она сумеет найти ответ на вопрос: что нужно «Панихиде» от бабушки Сильвии? Проблема только в том, что она понятия не имеет, с чего начать.
Она посмотрела на брата. Иногда, когда она была огорчена или расстроена, она просто смотрела на маму или папу – и все тревоги уходили сами собой.
Себ сидел, опустив голову. Иви не видела его глаз, но это было и не нужно: она заметила у него на джинсах два темных пятнышка. Он плакал.
Глава 17
Иви потянулась и застонала. После вчерашнего падения с велосипеда у нее до сих пор болело все тело, и ночь, проведенная на бугристом матрасе, не прошла даром. Она огляделась в незнакомой спальне: на окне занавески в желтый горошек, пустой камин между двумя шкафами выкрашен серо-голубой краской. Только выступ дымохода был оклеен обоями – плотными, белыми, с выпуклыми прожилками. Иви смотрела на них, и вдруг прямо у нее на глазах уголок обоев с громким треском отошел от стены и повис, как треугольный флажок. Иви села и, вытаращив глаза, смотрела, как обои сминались и скручивались. В школе Иви видела, как один мальчик делает оригами, только не так быстро, и фигуры у него выходили не такие сложные. В конце концов обои сложились в вазу с огромными орхидеями на каминной полке.
– Вот это да… – прошептала Иви. Сказать, что она удивилась, – это ничего не сказать.
– Тоже не спишь? – раздался сверху голос Себа.
– Не сплю, – зевая, ответила она. Они лежали на двухъярусной кровати. Иви смутно помнила, как они поднимались по скрипучей лестнице. Этель и еще какой-то полный мужчина с голубыми глазами и добрым лицом проводили их в эту спальню.
– А я уже полчаса не сплю, лежу и музыку слушаю, – продолжал Себ. – Не могу больше спать. И не только потому, что матрас словно набит стеклянными шариками. Все думаю про маму с папой…
У Иви свело живот. На миг, на одну долю секунды она забыла про «Панихиду» и похищение родителей. А теперь, когда она увидела свое пальтишко на спинке стула у кровати, бабушкину сумку, Скрипа и необычный будильник, сердце у нее упало.
Перед глазами снова промелькнули измученные лица родителей, и она без сил упала на подушку.
Кровать скрипнула. Показались ноги Себа, и он с грохотом спрыгнул на натертый до блеска пол.
– Я все думаю о том, что же «Панихиде» нужно от бабушки. Наверное, это что-то, что у нее было в прошлой жизни, до того как она исчезла в Двенадцатую ночь. Значит, надо как можно больше разузнать о ее жизни здесь.
– Этель была ее лучшей подругой, – напомнила Иви брату, – но даже она не понимает, что им нужно, поэтому…
– Поэтому нам придется самим провести расследование, – решил Себ. – Наверняка есть другие торговцы, которые знали бабушку.
Иви пристально посмотрела на брата. Глаза красные, под глазами – темные круги, волосы после вчерашнего ливня превратились в копну нечесаных кудрей.
