Не оставляйте открытыми окна, не оставляйте открытыми двери. Ибо в сумерках духи Леса придут и заберут вашу душу. Они выпьют её через глаза, выпьют её через рот, вместо души они оставят холодные камни, и вы потеряете разум. Безумные, потерянные, вы станете нежитью сами, одинокой, голодной нежитью из Леса, и ничто не поможет вам.
Люди всегда знали об этом. Люди знали и боялись нас. И правильно делали.
Здание, где располагалась студия, спало. Охранник на вахте уснул тоже, стоило мне войти в вестибюль, пустой и гулкий. Турникет крутанулся сам собой, едва я к нему приблизилась. Лифт послушно поднял меня на этаж, такой же пустой, пожирающий всякие звуки. Камеры слежения щёлкали, перезагружаясь, когда я появлялась в их ракурсе, и снова начинали записывать пустой коридор, когда я проходила мимо. Конечно. Я дикая тварь из дикого Леса. Я умею не оставлять следов.
Нужная дверь отворилась сама. Я знала, что Айс один. Мне не надо было считывать информацию, я просто знала, что он один. Рано или поздно наступает момент, когда отпадают всякие сомнения, и ты просто знаешь, что творится вокруг тебя, и делаешь только то, что нужно. Удивительное чувство постигает тебя тогда: чувство встроенности в судьбу мира, чувство винтика, знающего своё место. Казалось бы, ничего общего со свободой. Но отчего-то ощущается так же. Свобода – осознанная необходимость. Человеческие мыслители иногда удивительно точны в своих определениях.
Айс сидел за компьютером, на голове – огромные наушники. На мониторе ползла спектрограмма: он слушал черновик записанного за день материала. Ничего не правил, просто слушал и переключался с окна на окно. На одном мелькнул знакомый мне форум. Форум Пана. Я не удивилась. Я уже знала всё: и что это он вёл его, и зачем. И про стрелка из кустов, и про того, кто давал ему команду «пли!». Почему я не догадалась сразу? Ведь ещё в самую первую встречу Айс звал меня не куда-нибудь, а на форум Пана, но я тогда не услышала его и ничего не поняла. Я совсем не умею думать. За столько веков я разучилась логически мыслить, строить догадки и понимать. Я хищник. Я зверь. Я думаю носом и предчувствую инстинктом. Если бы мне вовремя попались носки Айса, я бы, без сомнений, узнала о нём всё. Но они не попались. И теперь поздно об этом жалеть.
Всё сложилось только теперь. Мозаика. Церковь, построенная на крови. И что было бы, если бы Холодов в Коломенском не промахнулся? Но теперь ему придётся искать другого стрелка, а времени у него нет. Потому что я здесь. И я не промахнусь.
В углу стояло широкое мягкое кресло, я забралась в него, подобрала под себя ноги, положила подбородок на колени и стала ждать, полуприкрыв глаза. Я – рысь, я – кошка. Мне некуда торопиться, я – нежить, в запасе у меня вечность.
Он обернулся через какое-то время. Всё-таки что-то было в нём – интуиция или ещё что, не знаю, – но он не был бы Айсом и не добился бы всего в жизни, не обладай этим. Почувствовал меня затылком. Почувствовал и обернулся. Но тут, разумеется, нервы подвели: вздрогнул и рывком снял наушники. Стало слышно музыку, Ём как раз играл соло на мандолине. Отлично играл. Как всегда.
– Ты как вошла? – спросил он, и я лениво приоткрыла глаза.
– Нам надо поговорить, – сказала, фокусируя на нём взгляд. Это мне удалось не сразу. Я чувствовала, что человеческое во мне сдаёт. Зрение становилось размытым, сумеречным. Зато я хорошо, отчётливо, в таких тонкостях чуяла его запах. И его страх. Запах страха – ммм!..
– Ты как сюда попала? – не унимался Айс. – Тебя кто пустил?
До чего дурацкие вопросы занимают порой даже умных людей. На удивление дурацкие вопросы.
– Не кричи, – поморщилась я и опустила с кресла ноги. – Голова разболится. У тебя.
– Ладно, какая разница. – Он взял себя в руки. – Мне некогда. Ты мешаешь. Уходи.
– Однако придётся, – сказала я. – Говорить придётся.
Мои движения и речь стали неспешными и текучими. Я сама собой наслаждалась, наслаждалась минутой. Когда ещё такое повторится? Или когда ещё я смогу это всё так хорошо осознавать? Если всё, что я хочу сделать, сейчас совершится, есть вероятность, что больше никогда. Лес не прощает такого. Лес поглотит меня, у меня вырастет хвост длиной в километр, а сознание и память покинут меня навеки. Но мне всё равно. Зато Ём будет в безопасности. Разве это не стоит жизни – моей жизни?
Его лицо разгладилось. Он положил наушники, откинулся в кресле и стал смотреть, как я к нему приближаюсь.
– Ну ладно. Ты всё равно меня отвлекла. Давай выкладывай, что за балаган. Времени у меня мало.
Он, конечно, был не прав. Времени у нас было предостаточно. Время исчезло. Мы заняли свои роли – винтики в судьбе, частицы пищевой цепи, и время для нас перестало существовать. Это большое заблуждение человека, что у него есть история и время. Время существует только для личностей. Оно существует для свободных. А для одинаковых биологических частиц в пищевой цепи одинаково, что сегодня, что завтра – времени нет.
В этот момент трек кончился, и музыка стихла. Стало глухо, как в коробке, обитой бархатом. Даже от моих движений не было
