Я не могла выдавить из себя ни слова. Казалось, что даже дышать стало трудно…
– Постарайся выжить, Покахонтас, – через силу процедил Трой, едва удерживая на лице прежнее выражение спокойствия и отстранённости.
– Постараюсь, – выдавила из себя, не в силах оторваться от его глаз.
Только они говорили мне, что тот Трой, что вынудил моё сердце ожить и забиться, тот Трой всё ещё там – внутри метиса. И только они говорили мне, что он не смирился. Что он дал мне время на подготовку к нашей общей цели, но не отступился и не забыл.
Я не знала, как реагировать на это. Одна часть меня готова была броситься на него и разрыдаться, побить его – или попытаться побить, – заняться сексом и спокойно направиться в Централь, чтобы уничтожить всех создателей Мира После… а вторая – требовала сдержанно отступить и вспомнить, что такие, как Трой, не меняются и что я – не Господь Бог, чтобы излечить его от того, чему в нашем мире даже названия не было…
– Идём.
Трой вновь был собран и неприступен, как стена, и уже вовсю отдалялся от меня, пересекая коридор и двигаясь на выход.
Я закрыла дверь в свою спальню, мысленно попрощавшись с ней надолго, и двинулась следом.
Впереди были четыре часа пути.
Впереди была Централь.
– С Богом, – пробормотала себе под нос, тут же усмехнувшись всей иронии ситуации: мы шли карать тех, кто сделал религию основой Мира После.
И мы не надеялись на небеса. Мы надеялись лишь на мечи и пистолеты. А ещё на зараженных людей, тайно провезённых в кузовах грузовиков на территорию Централи.
Огромная, в сорок или пятьдесят метров в высоту, стена. Я знала, что у неё был металлический остов, а с обеих сторон она была усилена бетонными блоками, – но впервые видела её вживую. Это действительно было грандиозным зрелищем.
В отличие от наших баз, ворота Централи не разъезжались в стороны, а поднимались вверх, уходя куда-то в толщину стен. Я сжала ладони на коже сиденья, вцепившись в неё пальцами, и смотрела, как перед моими глазами открывается вид на Главный Город Мира После. Я не знала, сохранились ли на мировой карте другие государства, как не имела понятия, добрался ли до них вирус, но не могла не отдать дань величию Города, Который Выстоял…
У самой стены располагались зоны сельского хозяйства, где в поте лица трудились худые, изможденные люди, пытавшиеся извлечь жизнь из почти мертвой земли; чуть дальше, через тридцать минут езды, начиналась зона ремесленников – никаких заводов, лишь производство нужных жителям Централи товаров: одежды, обуви, посуды, предметов гигиены. Я знала, что в Городе проведено электричество, как знала, что помимо электростанции, Централь имела ещё несколько действующих заводов, но все они располагались с другой стороны – у противоположной стены, и имели новейшие (на момент Великого Разрушения) системы очистки воздуха. А благодаря климатическим условиям даже дым из труб этих заводов относило за стену, а не в жилую зону Централи.
И тем не менее я ощущала, насколько спертым был воздух внутри этих огромных стен, – и не могла не заметить, как было сложно здесь дышать в принципе… Хотя скорее всего так проявлял себя мой страх быть пойманной в этой ловушке из металла и бетона.
Барб взяла меня за руку, и дышать стало чуть легче.
Я улыбнулась ей одними глазами и вновь повернулась к окну автомобиля. То место, куда мы ехали, было также – с другой стороны от жилой зоны. Территория Главной Базы как раз соседствовала с Центром Исследований Скверны – да, да, именно так: именно – исследований и именно – скверны. Меня даже передернуло от лицемерия властителей Централи: того, как серьёзно они делали вид, что борются с проблемой, которую на самом деле сами и создали… Но мимо Центра Исследований мы проехали много позже, а сейчас как раз пересекали жилую зону Централи. Многоэтажные дома поражали своей высотой, а люди, спешащие куда-то по своим делам, – своей худобой. Сама зона была просто огромной, – не удивлюсь, если внутри стен проживало больше миллиона человек, – и поделённой на районы. Любопытство во мне заставило фантазировать о других выстоявших после Великого Разрушения городах: как они выглядели? Были ли они застроены такими же безликими серыми зданиями, давящими на людей своей высотой и тысячей окон? Или в них всё ещё сохранились краски и зелень? От лицезрения однотипных и удручающих видов за окном становилось тошно. Разве можно здесь жить? Кто вообще по доброй воле выберет Централь местом для жизни? Ответ был ясен, как день: сотни тысяч, миллионы людей! Поскольку внутрь стен их загонит страх. И уже неважно будет, насколько тяжел здесь воздух и насколько мала вероятность устроиться с комфортом – главное, что они смогут выжить. И они будут подчиняться властям Централи,
