– Иди проспись. – Трой, кажется, тоже понял, что со мной не всё в порядке, потому взял меня под локоть и быстро повёл к базе.
– Уложишь прямо в постельку своего друга? – напоследок вырвалось из меня, о чём я сразу же пожалела: Трой схватил меня за плечи и больно встряхнул.
А затем медленно и чётко проговорил, глядя мне прямо в глаза пылающим от злости взглядом на стремительно черневшем от скверны лице:
– Хотел ли я, чтобы Аст испытывал к тебе интерес? Да, хотел. Использовал ли я тебя в своих целях, поняв, что ты связана с ним? Да, использовал. Планирую ли я вернуть желание жить своему другу? Да, планирую. Собираюсь ли я подложить тебя под него с этой целью?… Нет! – рыкнул он мне в самое лицо, резко приближая моё тело к себе.
– А как ты думал заставить его чувствовать? – нервно рассмеялась я. – Признайся, ты – чертов мазохист! Тебе доставляет удовольствие мучиться, в то время как твой дружок будет брать своё.
– Ты не обязана с ним спать! – ещё грознее прорычал Трой.
– Он так не считает! – крикнула я.
– Если ты не захочешь, он не будет тебя заставлять, – с уверенностью парировал метис.
– О, так ты предлагаешь мне выбор? – Я резко скинула его руки со своих плеч и отступила назад.
Глаза щипало; я была на грани истерики.
– А как насчёт тебя? – бросила ему в лицо, держась из последних сил. – Чего хочешь ты?
– Я не знаю, – негромко ответил Трой.
И его искренность меня добила.
Я развернулась к нему спиной и пошла на базу; я не могла дать ему увидеть, что его ответ сделал со мной.
Слёзы были словно не моими – я ничего не могла с ними сделать, я не могла ими управлять. Всё, что я могла, – это сделать их беззвучными.
Я дошла до своей комнаты, закрыла дверь на внутренний засов, упала на кровать и свернулась в клубок, стараясь не завыть в голос.
Я любила этого человека. И это было ужасно.
Признание самой себе произошло так легко, что я не выдержала и истерически расхохоталась, а потом разревелась в голос, глуша звук в уже мокрой от слёз подушке.
А потом меня вырубило, и я несколько часов проплавала в спасительной темноте, восстанавливая расшатанную психику и спасая организм от нервного истощения.
Когда проснулась, поняла, что мне необходимо чем-то себя занять; прошла в душ, привела себя в порядок и вышла на полигон: Барб и Вельз тренировались в рукопашной, Троя и Аста нигде не было видно.
– Где командир? – застегнув куртку до самого горла, спросила я, надеясь, что «какой именно» они поймут без слов.
На улице темнело, а ветер усиливался, сообщая, что хорошей погоде скоро придёт конец.
На нас неумолимо надвигалась осень.
– Лучше тебе пока с ним не разговаривать, – странно отозвался Вельз, уходя из-под захвата и пытаясь достать противницу «вертушкой».
– Что ты имеешь в виду? – ровным голосом уточнила у него.
– Тройчик очень злой ходил последние несколько часов, – ответила мне Барб; сбившееся дыхание девочки говорило о том, что зеленоволосый демон её не жалеет. – Ему нужно дать время – чтоб он немного остыл.
То, как спокойно она это сказала (при условии, что Вельз продолжал наносить удары, а Барб продолжала от них уходить), навело меня на мысль, что к подобным срывам у главного они привыкли.
– Почему он злится? – невзначай уточняю, стараясь сохранять на лице равнодушное выражение.
– Мы не знаем. У Тройчика бывает, – подтвердила мои догадки Барб, – он разнёс тренировочный зал – так что, думаю, через часик с ним уже можно будет разговаривать.
Я молча смотрела на то, с каким безмятежным лицом она говорила эти слова, а внутри меня разрасталась буря. Мы все – поломанные дети Мира После. Мы все – исковерканные отражения людей, старательно делающие вид, что мы – нормальные. Что мы – живые.
– Где я могу его найти? – Я и сама удивилась, как сухо прозвучал мой голос.
Вельз остановился и внимательно посмотрел на меня.
