– Я не могу слышать клим, – ответила она. – Зато слышу деревья…
– И что они говорят? – подался вперед Рен.
– Пепел их не слишком волнует. А вот люди – еще как…
– Люди? – удивилась София.
Златопрут вновь уставилась в темноту за окном.
– Тысячи ног попирают землю, маршируя на запад… Люди жгут поля, вырубают деревья, чтобы расчистить дороги…
– Так это пепел от сожженных полей? – спросила София.
– Может быть. Точно сказать не могу. Огонь чернит землю, дым коптит небо… Люди бегут прочь, словно муравьи из раскиданного муравейника.
– Армия Нового Запада, – сказал Рен.
– Обе воюющие стороны, – поправила Златопрут. – Шайены, майами и чероки на юге. На севере – все Шесть наций. Сколько спешащих ног! И все следы полны яда…
У Софии округлились глаза.
– Что это значит?
– Не знаю, – ответила Вещая.
Она глубоко вздохнула, приникла лбом к стеклу. Эррол дружески положил руку ей на плечо.
От Софии не укрылась мyка на лице Златопрут, обычно такой собранной и спокойной. Что до Эррола, даже в развороте его плеч ощущалась тревога. Зря ли он подался к Вещей, словно собираясь собой ее закрывать! Вот только от беды, грозившей климу, не было никакой обороны. Неведомая гибель грозила всем и всему. София неслышно вздохнула и поднялась. Ей хотелось очень многое обдумать наедине.
Вернувшись в купе, где они ехали со Златопрут, она уселась на полку. Вытащила альбом, принялась, по обыкновению, зарисовывать основные события последних двадцати часов. Тщательно изобразила падающий пепел, перипетии сказки про Древоеда… Фиксируя на бумаге вчерашнее сновидение, она раздумывала над словами Златопрут о деревьях. О топоте ног и о следах, полных отравы.
«Раз уж деревьям свойственно запоминать, – думала девочка, рисуя насекомых и с ювелирной точностью воспроизводя сон, – значит они, без сомнения, чувствуют все происходящее сегодня. И не просто наблюдают – оценивают и толкуют. Может, они даже не чужды приязни и неприязни… – Она оторвалась от рисунка, пораженная неожиданной мыслью. – А вдруг им присущи самые настоящие чувства? Вдруг они любят и ненавидят, как мы? Осуждают одни дела и восхваляют другие? И у них есть мечты и желания, воздействующие на мир? И каким образом, интересно, они проявляются?..»
София даже тряхнула головой. Сколько вопросов, поди разберись!
Златопрут еще не вернулась, а час был поздний. Отложив карандаши и блокнот, София приготовилась ко сну. Устроила на ладони отломок рога, тщательно, чтобы не сразу выпал во сне. Откинулась на подушку, подоткнула одеяло и приготовилась спать.
Поезд уютно постукивал колесами, полка едва заметно покачивалась. Так можно и забыть, что по обе стороны рельсов расстилались бескрайные пепельные поля…
В эту ночь София увидела всего один сон, короткий, больше смахивающий на кошмар. Он начался и кончился на краю сожженного леса. Юноша сидел на земле и плакал, закрыв руками лицо. София наклонила к нему голову, ощущая пронзительную жалость, попыталась утешить. Она тыкалась носом, мысленно посылая ему поток добра и любви… не помогло. Он плакал так, словно собирался здесь и сейчас умереть от разрыва сердца.
Вынырнув из кошмара, София попыталась снова уснуть, но не смогла.
Поезд прибыл по расписанию; путешествие из Нового Орлеана заняло почти сорок часов. В неверном предутреннем свете близ железнодорожных путей виднелась зелень: пепельная метель до Соленого не добралась. Деревья спокойно покачивались, не излучая тревоги. Поезд замедлил ход, втягиваясь на станцию.
Если бы София этой ночью не углубилась в роговую карту, она бы вряд ли сообразила, что станция ей не вполне чужая. Разве что при виде названия компании, выстроившей вокзал, – «Бланк ж/д» – в памяти что-то бы зашевелилось. Но в ушах еще отдавался плач паренька из сновидения, и при виде станционного здания София вдруг поняла, что по этой самой дороге прошлым летом ехал Шадрак. А спроектировала и выстроила ее Бланка. Все вместе вызывало довольно странное ощущение чего-то знакомого с плохим предчувствием пополам.
Станция была великолепна. Белый мрамор, сводчатые потолки, блестящие сталью… Множество путей, грузовые вагоны,
