Глава, написанная Сарой Смоук (Дымкой) Лонгфелло, рассказывает о происхождении дымных карт, поистине стоящих рассмотрения. О них зачастую судят крайне неправильно. Многим кажется, будто «дымные карты» суть следы задымления, оставшиеся на бумаге; их путают с соответствующей техникой рисования. Картины, пожалуй, получаются интересные, но хранилищем информации они сами по себе не являются. Пожалуй, более интересную карту удалось бы получить, рисуя дымом по ткани – обычному носителю для погодных карт.
Нош с Горькосладом отбыли под вечер тринадцатого: их ждали поиски Дурман. Софии оказалось неожиданно трудно распроститься с молодым Вещим. С того мгновения, когда доброжелательная морда Ноша возникла перед ее глазами на станции Соленого, юноша и лось дарили ей основательно подзабытое чувство защищенности и заботы. За свою недолгую жизнь она странствовала лишь с двоими Вещими, но оба оказались наделены особым внутренним спокойствием, невероятно помогавшим в тягостные минуты. Сейчас же Софию одолевали неуверенность и беспокойство, мир вдруг стал опасным и неуютным.
«Сперва Златопрут, теперь Горькослад, – думалось ей. – Полтора месяца со мной рядом был кто-то из Вещих…»
Она стояла у дверей Дымкиного жилища, глядя, как удалялись тучегонитель и лось.
«Надо снова привыкать обходиться без них. Увидимся ли еще?..»
Тео быстро шел на поправку. Он с огромным энтузиазмом учился железному искусству – так Эверетт именовал науку владения Знаком, – и энергии у парня было хоть отбавляй. Тем не менее Дымка настояла на том, чтобы ее пациент еще по крайней мере одну ночь провел под кровом, в безопасности и покое.
– Мне интересно, – сказала она, – когда тебе уже надоест нам об этом рассказывать!
Дело было после ужина, они стояли на кухне.
– Ты вроде как слушаешь, – сказал Тео, показывая испещренную шрамами правую руку. – Но только – костями!
– Плохо представляю себе, – сказала София.
– Оно и правда непросто, – согласился Тео, ни дать ни взять чуточку смущенный величием собственного таланта. – Я поначалу все в толк взять не мог, что Эверетт имеет в виду. А он говорит – перестань, мол, наконец думать! Сосредоточься на том, что твоя рука хочет тебе сказать!
София невольно усмотрела сходство со своим собственным обучением у Горькослада. Ей тоже пришлось учиться наблюдать и истолковывать, не задумываясь, как это происходит.
– Например, сейчас ты что ищешь? Свои сапоги? – поддразнила она. – По-моему, я видела их под кроватью…
Тео добродушно рассмеялся.
– Я пытался почувствовать Жуткое море. Я примерно представляю, в какой оно стороне, благо знаю, где север. Я прикидывал, удастся ли уловить нужное направление.
– И как? – с интересом спросил Казанова. – Уловил?
– Ну… есть немножко. Мне типа хочется двигаться во-он туда. – Тео показал, куда именно. – А с какой стати, объяснить не могу!
– А в кровать твоя рука, случаем, тебя не зовет? – спросила Дымка. – Вот где тебе сейчас точно следует быть!
Тео покаянно рассмеялся, и все разошлись до утра.
Утром четырнадцатого Софию разбудила тихая возня в кухне: Дымка готовилась к отправлению. Она упаковывала еду, раскладывая припасы аккуратными кучками.
– Хлеб, вяленое мясо и фрукты, – сказала она, заметив Софию. – Воду в дороге найдете. У Казановы рюкзак есть, ты можешь взять один из моих…
София протерла глаза, разгоняя остатки сна:
– Спасибо вам, Дымка.
– Я тебе еще одежонку кое-какую подобрала: не все же налетчиком одеваться? Звенишь так, что слышно за милю! – Добрая женщина показала Софии пару кожаных штанов, такие же башмаки, длинные шерстяные носки, льняную рубашку, шерстяной плащ. – В штанах всяко странствовать удобней. Я ненамного выше тебя, так что, пожалуй, впору придутся…
– Здо?рово! Спасибо еще раз, Дымка!
София быстро переоделась. Одежда была ей немного великовата, но, как говорится, велика – не мала! Главное, башмаки оказались точно впору. София оглядывала их с восхищением. Какие теплые, удобные, легкие!
– Погоды там холодней здешних. Из-за льда.
София бережно свернула плащ и пристегнула к заимствованному рюкзаку.
