водной глади. Это была память тела — вероятно, в прошлой жизни ей не приходилось так часто нырять и вообще иметь дело с морем. Порой она забывала об этом, расслаблялась и тогда тоже становилась как остальные тинеты — ловкой, словно дельфин.
Человек в Лодке улыбнулся уголком рта, когда она помахала ему, заодно демонстрируя крупную рыбину из их сегодняшнего улова. Затем, точно какое-то озорство проснулось в ней, она широко раскинула руки, прыгнула в воду и поплыла ему навстречу.
Нет, конечно, поначалу она была крайне смущена и шокирована. Ты только-только приходишь в себя, только осознаешь, кто ты, а тут еще выясняется, что и мужчина у тебя имеется. Но это быстро прошло. Потому что это было правильно, он был замечательным, этот Хозяин Шторма. Он хорошо знал все тинетские легенды, он помог ей обрести истинную память. Он вытащил ее из воды, когда она только явилась к своему народу. Голос его всегда был спокоен, как море в штиль, и, глядя на него, не оставалось никаких сомнений — в ночь перед Большим приливом он недрогнувшей рукой направит свой корабль в самую бурю, он станет их проводником, он приведет их в края доброго улова. Она укажет ему путь, а он покорит Шторм и поведет за собой все их племя.
Он тоже нырнул вслед за ней, и всплывали они уже вместе. Ей опять овладело какое-то непонятное смущение — тоже явно родом из ложной жизни, и чтобы скрыть его, она плотнее прижалась к нему и опустила голову так, что намокшие волосы упали на лицо. Вода с легкостью держала их, и кое-кто из рыбаков тоже последовал примеру, желая освежиться перед выходом на сушу.
— Шторм накроет нас к закату на следующий день, — сказал Хозяин Шторма, убирая волосы с ее лица.
Она чуть было не ушла под воду.
— Как? Уже завтра?
— Ты боишься? — спросил он, и она отрицательно помотала головой. Всем известно, тинеты не боятся океана, даже океана в Большой Шторм. Просто… Ночь Большого шторма была своего рода какой-то точкой невозврата. К чему именно, она не могла понять.
— Твои воспоминания, — догадался он. Они добрались до его лодки и теперь плыли, держась за борт руками.
— Сегодня их было меньше, — припомнила она. — Я надеюсь, что вскоре Океан смоет их совсем.
— Не проси Океан уничтожить твою память, это все равно что просить его забрать твой разум, — возразил Хозяин Шторма.
— Но ведь я — Великая Медуза. Я дома. Я была потеряна, но вернулась.
— Это так. Но странники и скитальцы не должны забывать края, где побывали. Не должны забывать лица и голоса.
— Зачем же тогда Океан уносит нашу память, почему все скитальцы теряют ее, возвращаясь к своему народу?
Взгляд его был несколько печален. Он даже ответил не сразу.
— Вероятно, только чистый разум, свободный от прошлых забот и горестей, способен понять и принять жизнь морского народа, понять свое место в этой жизни. Все мы — капли в океане. Но есть скитальцы, которые не забывают. И оставить им память — тоже воля океана. Со временем они вспоминают все свои жизни — ведь есть и те, кто прожил не одну ложную жизнь, рождаясь и умирая вновь, в тщетном поиске себя.
— Значит, вспомню и я? И буду жить со своим народом, но… буду помнить, кем была там?
— Вспомнишь, — показалось ли ей, что он вздохнул?
