утверждают антропологи, обладали превосходящим интеллектом по сравнению со своими соседями по планете, быстрее учились, лучше осваивали орудия труда. Этому мы видим косвенное подтверждение и здесь: Центрум до Катастрофы заметно обгонял Землю в развитии. Кроманьонцы же оказались сильнее физически, агрессивнее, они лучше охотились и научились организовывать группы, строить иерархию и распределять роли. Но есть и еще одно отличие: неандертальцы были не в состоянии открыть проход в Центрум – у них попросту отсутствует соответствующий ген. А вот кроманьонцы, похоже, это умели еще тогда. В итоге один подвид сапиенсов вытеснил из родной среды другой, немногие уцелевшие представители которого сбежали сюда. Тут, в отсутствие естественных врагов и опасных хищников, они и обрели новый дом.
– Так, значит, современные уроженцы Центрума – не коренные его обитатели?
– Нет, – покачал головой Виорел, – такие же пришельцы с Земли, как и в… Все мы.
– А кто же тогда коренные? – полюбопытствовал Иван. – Тут вообще кто-то жил до землян?
– Конечно. Цивилизация в Центруме существовала задолго до появления пришельцев с Маранга, как тут традиционно называют Землю. Словечко, кстати, из языка, которым здесь пользовались еще до изобретения сурганского, клондальского, джавальского и прочих современных наречий.
– Филлор? – догадался Иван.
– Ага. Так назывался этот древний язык. Очень странный по фонетике и грамматическому строю. К тому же состоит почти сплошь из существительных…
– И владеют им только…
– Да. Они самые.
Виорел с видом победителя посмотрел на своего собеседника, явно наслаждаясь произведенным эффектом. А наслаждаться было чем: привычная картина мира, которая складывалась в голове Ивана долгие годы, начала трещать по швам и рушиться, точно карточный домик. Нет, в то, что местные жители на самом деле не совсем местные, еще можно было поверить. Но вот милые и забавные мартыши со словом «цивилизация» в его сознании никак не увязывались.
Ударник снова отхлебнул из стакана. В голове приятно зашумело, тело словно укутали в теплое уютное одеяло. Здесь, на этом постоялом дворе, он внезапно ощутил себя совершенно чужим, будто и вправду оказался в этом неприветливом мире случайно, волей обстоятельств. Только эти двое хоть как-то связывали его сейчас с родной Землей, которую тут называли Марангом. Можно ли доверять этим людям? А можно ли до конца доверять хоть кому-то, даже самому себе?
– Так что тебе все-таки нужно в Лифанейле? – налив себе еще джавальского, поинтересовался Константин. – Решил поискать древние сокровища?
Вместо ответа Иван порылся в своем рюкзаке и извлек оттуда сложенный вчетверо лист офисной бумаги с распечаткой старинной карты. Хорошо, что спиртовые чернила обычного струйного принтера отлично чувствуют себя в Центруме – картинка немного выцвела и поблекла, но все еще выглядела вполне сносно.
– Ого! – воскликнул Костя, с интересом разглядывая бумагу, которую Ударник разложил перед ним на столе. – Занятная схемка. Это что, подземный ход?
– Если он сохранился, то сейчас это самый короткий путь в Марине.
– Боюсь, от него мало что осталось, – с сомнением в голосе произнес Виорел, разглядывая распечатку, – к тому же Разлом гораздо глубже этого тоннеля. Если что-то и дошло до наших дней, сейчас это просто дыра в склоне. До дна там еще лететь и лететь.
– Есть один любопытный момент, – возразил Ударник, ткнув пальцем в карту, – я очень долго пытался выяснить, что означают вот эти треугольные значки с кружком внутри, разбросанные вокруг места, где сейчас находится Разлом, а раньше был туннель.
– И что же?
– Нефтяные вышки! – Иван победно оглядел своих сотрапезников. – Там раньше добывали нефть. Когда она ушла, в породе должны были остаться большие карстовые полости. Вряд ли они заполнены грунтовыми водами, климат в пустошах засушливый. По крайней мере затоплены не все. Есть мнение, что получившиеся пещеры несколькими уровнями уходят в глубину скальной породы и вполне могут иметь выход на поверхность близко к дну Разлома.
– Это кто тебе такое рассказал? – отхлебнув джавальского, скептически поинтересовался Костя.
– Профессор Тимофей Беляков, геолог. Известная личность, между прочим. Я специально справки навел, есть связи. В общем, если там имеется выход на склон, по нему можно спуститься. А по противоположной стороне – подняться. Сверху добраться вниз, не сломав себе шею, шансов еще меньше: обрыв слишком крутой.
– Ты либо очень отчаянный человек, либо очень глупый, – покачал головой Виорел. – Но мне нравятся отчаянные люди.
