гребного корабельного, установленное на парных опорах в виде буквы «А». Ударнику оно напомнило колесо обозрения из оставшегося в далеком детстве парка аттракционов, только эта штуковина имела явно промышленное назначение: вместо смотровых кабинок на его ободах были закреплены ковши вроде экскаваторных. Когда-то этот величественный механизм соединялся цепным приводом с двигателем, установленным в полуразвалившемся сарайчике возле самых опор, но сейчас цепь лопнула и болталась на зубчатом приводном валу.
– Что это? – завороженно спросил Дед, во все глаза разглядывая диковинное устройство.
– Бээрха, – ответил непонятной аббревиатурой Костя.
– Чего?
– Большая ржавая хреновина, – охотно расшифровал тот, похлопав Ромку по плечу, – а вон там, сбоку, – малая. Тут, наверное, завод какой-нибудь был. Или полезные ископаемые добывали, кто теперь знает? Здесь уже, наверное, сотню лет живой души не было, только такие вот искатели приключений на собственную задницу иногда забредают…
– …На радость местным хищникам, – оптимистично закончил за него Поганый. – Пошли уже, хорош пялиться. Иначе не вылезем отсюда до темноты.
Дорога, взяв вправо, заметно пошла под уклон, руины домов совсем скрылись в зарослях, густых и спутанных, будто тропический лес.
– Интересно, отчего это «зеленка» тут так прет? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Ромка. – В пустошах вон вообще почти ничего не растет, кроме вьюна и пустотела.
– Потому что земля тут веками обрабатывалась и удобрялась, – пояснил Виорел. – Потом, когда люди ушли, сорняки пошли в рост. Им, кроме унавоженной и вспаханной почвы, ничего и не надо. Ну а дальше природа берет свое: старая растительность гибнет, гниет, и на ее месте появляется новая. Да и древесной трухи от старого жилья тут сколько хочешь. Тоже, если подумать, удобрение.
– Пришли, – коротко бросил Иван и остановился, скидывая с натруженных плеч рюкзак.
Впереди заросшая сухим кустарником дорога уходила еще ниже и внезапно ныряла под навес, подпираемый массивными бетонными столбами. Сверху над темнеющим провалом нависали мохнатым мочалом пучки жухлой рыжей травы, опускаясь местами почти до самой земли, а сам зев подземелья чернел предвечной темнотой. За навесом виднелся холм, напоминавший отсюда насыпной курган, в чреве которого дорога уходила под землю.
– Собираешься туда сунуться? – с сомнением в голосе спросил Алекс.
– Как минимум попытаюсь, – ответил Иван, развязывая стягивающие рюкзак тесемки. – Примерно в полукилометре отсюда Разлом, тоннель, если он сохранился, пересекает его в самой узкой части. При удачном стечении обстоятельств топать от этого места недалеко. Не выйдет – вернемся обратно еще до заката.
– Твоими бы устами… – вдохнул Костя и полез в собственный вещмешок.
Первым делом Иван извлек на свет божий каску, позаимствованную у водителя локомобиля, а поверх нее закрепил на кожаном ремне небольшой квадратный фонарик в черном эбонитовом корпусе. Откинув закрепленную на шарнире дверцу, поджег фитиль толстой сально-восковой свечи, прятавшейся внутри фонаря. Толстая и помутневшая с годами стеклянная линза затеплилась слабым желтоватым светом. Только после этого он нацепил каску на голову.
– Советский? – уважительно поинтересовался Костя, поглядывая на незамысловатое осветительное устройство.
– Ага. Когда его изготовили, на дворе был самый расцвет эпохи НЭПа и надежд на прекрасное будущее.
В тяжелом и глубоком сурганском шлеме Ударник походил на киношного Дарта Вейдера, разве что без скрывавшей лицо маски- респиратора.
– Я иду первым, – сказал он, – старайтесь ступать по моим следам. И на головы нацепите чего-нибудь, неизвестно, в каком состоянии там своды.
Потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к темноте. Фонарик давал совсем немного света, но его было вполне достаточно, чтобы разглядеть влажные каменные стены, вдоль которых высились упиравшиеся в потолок бетонные крепи. Травяной ковер расстилался буро-зеленым языком на несколько метров от входа, а потом для растительности становилось слишком темно, и она уступала место гладко обтесанным и хорошо подогнанным друг к другу известняковым плитам, которыми был вымощен пол. Стояла тяжелая давящая тишина, только где-то вдалеке мерно капала вода да шаги отдавались в темноте гулким эхом.
Бледное пятно фонаря нервно плясало по стенам, выхватывая из мрака то тут, то там мокрые стыки каменных плит. Ударник старался двигаться осторожно, чтобы случайным сквозняком не задуло горящую свечу. Дорога шла под уклон еще несколько метров, а потом выровнялась параллельно поверхности земли. Стоять здесь можно было в полный рост, а ширина тоннеля оказалась
