подобие веревочной лестницы, позволявшей уверенно цепляться за нее руками и ногами. Быстрее всех наверх забрался Ромка и тут же исчез в густой листве. Остальным пришлось изрядно попотеть: чудовищная влажность стремительно выжимала из организма силы вместе с по?том. В пустошах кровососущих насекомых практически не водилось, здесь же откуда-то налетела целая туча мелкой мошкары, принявшейся с упоением жалить открытые участки тела. Алекс сорвал торчавшую у него на пути ветку и принялся остервенело ею отмахиваться. «Вот уж точно, место не для людей», – подумал Ударник, прихлопнув на собственной шее очередную чересчур наглую мошку.
Удивительно, но передвигаться по подвесным дорогам этого странного города оказалось совсем нетрудно. Свитые с упругими ветвями лианы пружинили под ногами, но не раскачивались из стороны в сторону, как того следовало ожидать, – мешали крепкие растяжки, сработанные все из тех же лиан. Вскарабкавшись на один ярус выше, они очутились на другом подвесном мосту, узком и длинном – ближайший его конец начинался возле дупла в стволе монументального, точно баобаб, дерева, а дальний терялся в тумане.
Мартыш остановился возле очередной древесной хижины с похожими на плетеную корзину стенами и оглянулся.
– Путь, – произнес он, обращаясь к Ивану. – Дом. Встреча. Разговор.
– Похоже, тебя тут ждут, Ударник, – ухмыльнулся Алекс, – только оркестра с цветами чего-то не видать.
– Сам удивляюсь, – ответил тот, стараясь побороть внезапно охватившее его беспокойство. С одной стороны, Иван прекрасно понимал, что опасаться ему нечего – рядом друзья, в любую минуту готовые прийти на выручку, да и миролюбивые мартыши сами по себе не представляют серьезной опасности. С другой – что-то тревожило его, какая-то острая заноза, засевшая в подсознании, не давала покоя. Оттолкнув плотный полог из разросшегося вьюна, он нагнулся и шагнул внутрь хижины-корзины. Аспар остался снаружи.
Поджидавшее его внутри существо показалось Ивану пугающе странным и даже немного отталкивающим. Некрупное, но упитанное, покрытое складчатой серо-розовой кожей, точно кошка-сфинкс, с белесым прозрачным пушком вокруг морщинистой круглой головы, оно походило на пузатую статуэтку Хотэя – самого популярного персонажа фигурок-нэцке. Лишь хорошенько приглядевшись, Ударник понял, что это тоже мартыш, только очень старый, толстый и практически полностью утративший свой мех. Настолько пожилого мартыша он видел впервые в жизни.
Плетеный потолок домика-корзины оказался столь низким, что Иван мог находиться внутри, лишь согнувшись в три погибели. Неудобная поза заставила его опуститься на пол, подобрав ноги под себя, только так он сумел разогнуть затекшую спину. Едва он устроился поудобнее, мартыш неуклюже поднялся со своего места в дальней части хижины и вразвалочку подобрался поближе, замер в полушаге, пристально разглядывая своего гостя сквозь полуопущенные веки. Чуть помедлив, существо стало медленно обходить Ивана по кругу, как собака, принюхиваясь, обходит наполненную едой миску. Ударник настороженно следил за ним взглядом: ему не очень-то хотелось, чтобы мартыш оказался у него за спиной. По позвоночнику от затылка вниз пробежала уже знакомая щекотка, будто кто-то провел вдоль спины наэлектризованной расческой. Веки сделались тяжелыми, а голову наполнила вязкая сонливость. В следующую секунду Ударник почувствовал, как его макушки осторожно коснулись тонкие мягкие пальцы, но сопротивляться уже не было ни сил, ни желания: его охватило уютное и спокойной оцепенение, словно тело укутали теплым пледом и укрыли сверху пуховой периной. Мысли вмиг исчезли, улетели далеко-далеко, следом за ними испуганно схлынули звуки окружающего мира. Наполненные свинцовой тяжестью веки закрылись, но он все равно почему-то продолжал видеть сквозь них, словно через полупрозрачную кисейную занавеску. Сплетенные из ветвей стены хижины тоже вдруг сделались призрачными, будто сотканными из укрывающего Разлом тумана. Он отчетливо различал Алекса, Ромку, Виорела и Костю, сидевших на подвесном мосту в компании Аспара, а потом перед его мысленным взором возник и весь окрестный лес будто бы с высоты птичьего полета. С головокружительной быстротой он пронесся над мохнатыми зелеными кронами, уже зная, что это вовсе никакие не джунгли, а и вправду город, называющий сам себя Улингенштилль, последний
