Вводят девочек. Их так много. Неужели это я их всех унесла из города?
Когда входит Делия, лицо Рена светлеет.
— Какую тебе? — спрашивает Энсель с ноткой веселья. Придушила бы его за такие штучки. — Влюбился, что ли?
Рен делает вид, что подолгу рассматривает каждую девочку, ходит туда-сюда вдоль шеренги, словно выбирает пару для танца, а не девочку, которой он спасет жизнь.
— Вот эту. — Он показывает на Делию.
Она не поднимает глаз, но шея и уши ее наливаются краской. Она не покажет, что знает его. Мне за нее так больно! Что ей довелось здесь пережить?
— Отличный выбор. — Король снова смеется, и в голове у меня звенит предупредительный звонок. — Альбин!
Он машет рукой, и мужчина в белом колете сбивает Рена с ног. Рен не выпускает веревки, так что я лечу следом. Лакей в сером выгоняет девочек прочь, а Энсель довольно улыбается.
— Так-то лучше. Ползай у моих ног, там тебе самое место. Ты что же, поверил, что я стану с тобой торговаться? Идиот. Моей зверушке всегда нужна еда. А впрочем, спасибо, что помог выбрать, которую из девчонок сбросить с утеса следующей. А ты пока в темнице посидишь.
Стражники связывают нам с Реном руки. Лакей, который увел девочек, возвращается и тащит меня по коридору. Бросив последний взгляд в сторону Рена, я вижу, что он кричит и сопротивляется, а стражники тащат его из нарядного зала в серый коридор.
Внутри меня поднимается ужас. Мы проиграли, даже не начав.
Лакей ведет меня по коридору за тронной залой, потом сворачивает в другой проход и доводит до двери, у которой стоит стража. Заталкивает меня внутрь и опускает засов.
Все еще хуже, чем я думала. Рен готов был обменять меня на мою сестру, а остальных девочек бросить на смерть. Как он мог? Разве такого человека я полюбила? Не понимаю, как он на это пошел, не понимаю, чем закрыть растущую пустоту в груди.
Комната, как и весь замок, представляет собой смесь запустения и роскоши. Стены и пол каменные, зато на кроватях шелковые простыни и яркие, как самоцветные камни, подушки.
Одна из девочек помогает мне встать. У нее длинные темные кудри — когда-то я мечтала о такой же прическе. Она замирает, смотрит мне в лицо и отдергивает руки, словно коснувшись горящих угольев.
Она меня узнала. В груди нарастает паника.
Она недоумевающе отступает на шаг назад. Я сижу на свободной кровати с соломенным тюфяком. Я плотнее заворачиваюсь в плащ. Девочек больше трех десятков. Они сидят, сгрудившись вместе, на таких же соломенных тюфяках. Кое-кто жует — кажется, черствый хлеб и сыр со стоящего на полу потускневшего серебряного блюда. Я сразу нахожу взглядом Делию. Она и еще несколько девочек перешептываются и бросают на меня испуганные взгляды. Они знают, что я не такая, как они. Ненастоящая. Они мне не доверяют. Они меня ненавидят.
И все же я должна найти способ развеять их страхи и спасти их.
Весь день я строила планы спасения девочек. И в каждом новом плане была одна закавыка: надо было сделать так, чтобы они мне поверили.
Сделать это будет нелегко. Да, мой яд украл у них часть памяти, но все, что я сделала, сказалось на девочках очень сильно. Готова поспорить, что к некоторым воспоминания успели вернуться полностью — уж больно опасливые взгляды они бросают в мою сторону.
И вряд ли они пойдут за той, чье лицо было последним, что они видели перед тем, как проснуться в этой камере.
Я встаю с постели. Веснушчатая девочка со светло-каштановыми волосами вздрагивает и едва не роняет засохший ломоть хлеба. Я вытягиваю раскрытые ладони.
— Привет, — говорю я. — Меня зовут Кимера.
Они глядят на меня разинув рот. А вот Делия совсем не смотрит в мою сторону. Внутри у меня все переворачивается. Не слишком многообещающее начало. Попробую еще раз.
— Вижу, вы меня помните. — Я улыбаюсь, но тут вздрагивает другая девочка. — Я не причиню вам вреда.
Вперед выступает девочка с темно-каштановыми волосами. Руки у нее сложены на груди. Я ее помню — она пыталась убежать, а за ней гнались козлоногие куры. На руках у нее до сих пор шрамы.
— Зачем же ты тогда явилась? Забрать нас еще куда-то, чтоб стало еще хуже?
