другого цвета, но, смею заметить, так они мне нравятся намного больше.
Я пропускаю меж пальцев длинный черный локон и смотрю, как он переливается под солнцем.
— А какого цвета у меня были волосы раньше?
— Золотые, как солнечный луч. А теперь черные, как ночь. Так лучше, правда же?
У меня перехватывает горло.
— Как бы мне хотелось когда-нибудь войти в Брайр днем и без плаща, как раньше…
— Зачем?
Я сцепляю лежащие на юбках руки.
— Я бы хотела побольше узнать о тамошних жителях. Ты говорил, раньше я их любила. Я бы хотела увидеть город в солнечных лучах, и как солнце играет в фонтанах, и цветы, и…
Отец прерывает меня взмахом руки:
— Нет. Ты не такая, как все. Ты никогда не сможешь жить среди людей. Лучше даже и не мечтай.
От стыда у меня вспыхивают щеки. Я ведь именно об этом и мечтаю, что бы отец ни думал. Я рада тому, что у меня есть в этой новой жизни, но и об утраченном не жалеть не могу. Пусть я не такая, как все, пусть я гибрид, но ведь гибриды тоже почти все исчезли.
— Почему ты так плохо думаешь о людях? Разве ты сам не человек?
— Человек, конечно. А вот ты — нет. Я ведь уже говорил тебе, люди боятся того, чего не понимают, а уж девочка с крыльями, хвостом и кошачьими когтями и глазами и вовсе приведет их в ужас.
Отец берет меня за подбородок. В глазах у меня набухают слезы.
— Над тобой будут смеяться, тебя будут мучить. Я этого не вынесу.
Я опускаю голову и таращусь на свои сложенные на коленях руки. Отец ошибается. Не все люди такие. Тот мальчик — он не такой. Он оставляет для меня розы. Он хочет со мной познакомиться.
— Не может быть, чтобы все люди были такие плохие. Я ведь тоже отчасти человек.
— Нет, конечно, милая, не все. Но большинство боится и из страха нападает первым. Даже если один-два окажутся не такими, трусливые возьмут числом.
— Это как?
Папа вздыхает:
— Скажу прямо: если люди узнают, кто ты, они тебя убьют. А потом выследят меня и убьют за то, что я тебя создал. И тех, кто будет хорошо к тебе относиться, тоже убьют.
Я холодею:
— Неужели люди так жестоки?
— Да. Жестоки и безжалостны. Держись от них как можно дальше.
Отец открывает книгу, но тут же закрывает ее и испытующе смотрит мне в лицо:
— Ты больше не видела того мальчика?
Глаза у него суживаются, я не в силах выдержать его взгляд.
— Нет, — вру я, — не видела.
Удовлетворенный моим ответом, он снова погружается в чтение. Мы сидим у плиты и ждем, когда будет готов завтрак.
Если я и сомневалась в том, нужно ли прятать розы от отца, теперь сомнений больше нет. Его слова раздирают мне душу. Не верю, что тот мальчик такой же, как все, не верю. Если люди меня поймают, я буду защищаться. Отец для того и дал мне когти — чтобы я могла постоять за себя, хвост — обездвижить нападающего, крылья — улететь от него прочь.
Если раньше мне хотелось, чтобы отец был доволен, то теперь к этому желанию добавилось еще одно.
Я хочу снова увидеть того мальчика.
День двадцать четвертый
В сказках всегда есть принц, и он всегда встречает свою даму в самом неожиданном месте. Я лечу сквозь пронизанный солнечными лучами лес и гадаю: что, если когда-нибудь и я так встречу своего принца? Ходит ли мой мальчик в лес? Полагаются ли
