Чудовище

Чтобы защитить друг друга, мы можем сделать только одно. — Дракон садится на задние лапы, но голова его по-прежнему возвышается над верхушками деревьев.

— Что? Я согласна!

Я на все пойду ради этого чудесного существа, которое назвало меня сестрой и которое тоже стало жертвой колдунов. Отец не будет возражать — он же делал все, что мог, чтобы защитить других гибридов. Ну а я буду защищать дракона, это то же самое.

Дать клятву на крови. Вместе мы станем сильнее.

Бату выпускает коготь и колет им подушечку на передней лапе. Между чешуйками проступает сверкающая голубая кровь. Я делаю то же самое, только ойкаю от боли в руке. У меня кровь красная и не светится. Это даже как-то неинтересно.

Бату поднимает свою лапищу.

Прижми свою лапу к моей. Клятва свершится, когда твоя кровь смешается с моей.

Я не вполне понимаю, чем это нам поможет, но я ведь и в драконах не слишком разбираюсь. Есть меня он, по крайней мере, не собирается, а кроме этого меня, честно говоря, мало что беспокоит.

И вместе с тем дракон пробуждает в моей душе нечто первобытное, некую потребность, бьющуюся где-то там, за пределами разума.

Я прижимаю руку к его лапе. Голубая кровь на ощупь холодная и вязкая, но, когда она смешивается с моей, что-то происходит. Словно тысячи иголочек покалывают кисть, бегут по руке, по хвосту, по всему телу.

Мы никому не должны друг о друге рассказывать. Ради безопасности.

Я отдергиваю руку и кривлюсь от ноющей боли.

— Никому-никому?

Дракон кивает огромной головой.

— Вот прямо совсем никому? — переспрашиваю я, гадая, как мне скрыть случившееся от отца.

Никому!

Мысль Бату наполнена такой силой, что меня вжимает в дерево.

— Можно я хотя бы отцу расскажу? — прошу я.

Никому! — мысленно повторяет дракон, но уже не так яростно.

— Но ведь мы с отцом как раз и боремся с колдуном. И ты тоже колдуна ненавидишь. А если мы будем друг другу помогать, то точно с ним справимся. Ты же такой большой!

Веко обращенного ко мне глаза медленно опускается, потом поднимается вновь.

«Большой» — не всегда значит «сильный». Впрочем, когда-то я и впрямь мог победить колдуна.

— А сейчас не можешь? Почему?

Он убил многих моих братьев и сестер. А они были сильнее меня.

— Но ты же не пробовал его победить! Откуда ты знаешь, что не сможешь? И ты будешь не один, ты же сам сказал, что вместе мы сильнее.

Когда речь заходит о колдунах, я ничего точно сказать не могу. — Дракон замолкает, гигантская, похожая на камень морда покачивается у меня над головой. Раздается вздох. Золотистые глаза вспыхивают и превращаются в щелки. — Мне пора.

— Подожди! Как мне тебя найти? — спрашиваю я, надеясь, что не слишком напугала его своим желанием рассказать все отцу. Я должна снова увидеть дракона, должна, иначе зачем бы мы с ним встретились!

Когда ты в следующий раз пойдешь в лес, приходи к реке. Я тебя найду. До встречи, сестра.

С этими словами дракон сворачивается в нечто вроде камня, за который я его и приняла поначалу. Кожа у него — в точности дикий гранит.

А потом он вспыхивает на солнце и исчезает.

Такой огромный зверь — и исчезает весь целиком. Я осторожно вожу рукой там, где он был за миг до этого, — ничего, пустота.

В груди у меня тоже разливается пустота. Дракон мне так понравился. Он был не такой, как все, и еще он был сильный — совсем как я. Он назвал меня сестрой, я стала ему своей. А я никому еще не была своей… кроме разве что отца.

И вот теперь я связана клятвой на крови с самым необычным существом, какое только можно отыскать в моих сказках.

Куда девался дракон? Как у него получается так исчезать? А главное — когда я его снова увижу?