еще о позорном бегстве стрельцов. Он полагал, что часть беженцев, а может быть, и ополченцев либо воинов острога успела добраться до Хлынова и многое рассказали. Пусть беженцы ничего не видели в темноте – о ходе боя, бегстве стрельцов, но о пожаре и оставлении Кунгура уж точно поведали.
Вот и здание управы. Алексей сразу к воеводе Осипову. Тот на месте оказался, но встретил холодно.
На приветствие Алексея ответил вопросом.
– Чего скажешь в свое оправдание?
– Мне не в чем оправдываться. Бунтовщики острог подожгли горящими стрелами. И тын деревянный, и избы с постройками внутри.
– О том, как острог держался, и о пожаре я знаю, рассказали уже. Почему стрельцов бросил, ополченцев увел?
– Как увел? Как уговаривались мы с Хлыстовым и Оконешниковым, стрелецкая сотня первой из ворот выезжает, дает залп и бьется с конницей, а ополченцы пеших басурман сдерживают, дают возможность беженцам уйти.
– А ты из боя вышел, бунтовщиков к мирному населению допустил!
Воевода в приступе гнева встал с деревянного кресла, кулаком по столу ударил.
– Мои ополченцы вместе с воинами из острога честно бились! – вскричал Алексей. – Из всех только я остался да Ожерельев Пафнутий, рану он получил. Бунтовщиков много было, не смогли отбиться, так в том не наша вина. Их не меньше полутора тысяч было!
– У страха глаза велики. Мне сотник стрелецкий все доложил. Так что своим решением я тебя в городе покамест оставляю, будешь в воинской избе жить. Из города ни ногой, пока от царя депеша не придет, что с тобой делать.
– А Хлыстов со стрельцами где же?
– Пятого дня как в первопрестольную ушел.
Плохо! Хлыстов, себя обеляя, на Алексея с ополченцами напраслину возвел, полагал – погибли все ополченцы и сам Алексей. Не ожидал, что Алексей в живых останется, как и воин из острога Пафнутий. Он свидетелем будет. И до столицы Хлыстов первым доберется, лжу царю обскажет, очернит Алексея, дабы самому возвыситься. Струсил в бою, а теперь других виноватыми делает. И почему – непонятно. Вроде, когда Алексей в стрелецком полку в Кремле служил, в хороших отношениях были. Или зависть черная одолела? Из-за того, что возвысился Алексей быстро, к царю приблизился, за троном стоял? А наверняка, кроме зависти, еще и Милославского рук дело. Подкупил или чины посулил высокие. Милославский – хитрая бестия. Как только кто-то не из его родни к царю приближается, он в нем угрозу для себя лично видит, старается в грязь втоптать, в ссылку отправить, лишь бы от царя подальше. Не такой встречи Алексей ожидал. Конечно, он не победитель бунтовщиков и острог не отстоял, это так. Но и другой на его месте лучше сделать не смог, слишком неравны силы. Обидно другое – в малодушии и трусости его обвинил воевода Осипов. Хуже того – Хлыстов по возвращении в Москву царю точно так же доложит, как и Осипову. Догнать и опередить? На чем? Лошади нет, на корабле долго и платить нечем. А кроме того, воевода приказал остаться в городе. Уйдет он если, подозрения в трусости и оставлении поля боя только усилятся. Придется ждать. Чего может быть тягостнее, чем ожидание, когда твоя судьба и честь зависят от других людей? По натуре Алексей был человеком деятельным, активным. Однако придется набраться терпения.
Прошел в воинскую избу, как раз к обеду подоспел. Поел впервые за много дней горяченького – щей, да каши с мясом, да узвару из груши-дички с хлебушком. Потом свободный топчан высмотрел, улегся. Устал за время пути, а сон не идет, думки тяжелые. Если проделки Милославского, вывернуться будет не просто. Много власти у боярина, на царя влияние имеет, а хуже того – все Приказы под ним.
День шел за днем. Алексей решил найти Ожерельева. Знал, что где-то недалеко от Успенского собора родня, то ли его, то ли жены. Стал по улицам ходить, расспрашивать. Да если бы Пафнутий сам здесь жил, а то родня, у них, может, и фамилии другие. На третий день упорных поисков удача улыбнулась. Спросил мальчугана лет десяти: где Ожерельевы живут?
– Я Ожерельев, – важно ответил мальчуган.
– Мне Пафнутий нужен. Слыхал о таком?
– У нас проживает – родня.
– Веди.
– А ты кто ему будешь?
– Знакомец.
Но все же к избе привел, даже Пафнутия из избы вызвал. Ожерельев уже в чистой рубахе и портках, вид довольный, потому как отъелся. К Алексею с распростертыми объятиями кинулся.
– Ты как меня нашел?
