Взял из рук арестанта большой кусок хлеба, что отдал ему амбал подержать, отломил часть, оставшееся отдал другим.
Арестанты начали жадно есть хлеб. Амбал поднялся с трудом, когда хлеб уже съеден был.
– А моя доля? – Он грозно повел глазами. Но его уже никто не боялся, нашелся человек, поставивший его на место.
– Так нет ее! Ты же на полу валялся, есть не хотел, – засмеялся неказистого вида молодой парень.
Алексей уставился на амбала, ожидая, что тот предпримет. Но амбал уселся в угол, на самое удобное место. Там можно было сидеть, опершись на обе стены. Алексей понял: амбал затаил злобу. Как же, держал в камере главенство, и вдруг ниспровергнут новичком. Болезненный удар по самолюбию. Наверняка попытается отомстить, поэтому ночью придется бодрствовать, иначе нападет во сне, придушит втихую.
За окном стемнело, в камере тоже почти темно. Через маленькое оконце над дверью пробивается свет от масляных светильников в коридоре, слышны шаги стражников, громыхание железных ключей.
Понемногу обитатели узилища отошли ко сну. Кто-то храпел, один тихонько всхлипывал, видимо, кошмары снились. Алексей дремал, обратясь в слух. Около полуночи, судя по лунному свету, со стороны угла шорох. Алексей глаза открыл. Большая темная фигура надвигалась, амбал решил мстить. В последнюю секунду перед нападением Алексей обе ноги в коленях согнул и, когда амбал наклоняться стал, ударил обеими ногами в грудь. Ноги человека значительно сильнее рук. От неожиданного и сильного удара амбал отлетел, упал на спящих арестантов. Те с испугу и спросонья закричали, разбудив остальных. Узники повскакивали, шум, крик. В оконце в двери показалась физиономия стражника.
– Будете шуметь, не получите завтра хлеба. А кто бузотерить продолжит, отведает дубинки.
Угроза серьезная, видели узники, как после такой обработки в камеру забрасывали едва живого избитого арестанта. Амбал поднялся, но с трудом, держась за бок. При каждом вдохе постанывал сквозь стиснутые зубы. Алексею ясно стало: сломано ребро, а может быть, и несколько. Амбал с ненавистью посмотрел на Алексея, с трудом примостился в свой угол. На том верховенство его кончилось, в дальнейшем вел себя смирно, как побитая собака. Алексей же стал пользоваться среди арестантов уважением, его слово в распрях, если возникали, было последним. Конечно, он не жаждал почтения среди такой публики, но другой не было.
Отсидеть в переполненной камере пришлось две недели – без прогулок, на скудной еде. Но однажды утром стражник открыл дверь в камеру и выкрикнул несколько фамилий, в том числе и его. Алексей поднялся, попрощался с сокамерниками:
– Прощайте! Желаю всем остаться живыми.
Пожелание актуальное. За две недели, что он провел в камере, некоторых увели не на этап, а на эшафот. Этап в ссылку на землях Пермского края был невелик, десять человек. Сначала кузнец под приглядом стражников надел ножные кандалы, расклепал заклепки. Между кандалами короткая тяжелая цепь. Большой шаг сделать в кандалах невозможно, цепь не дает, приходится семенить. Неплохое средство от побега. Затем этапируемых усадили на телеги, по три человека в каждую. Еще на двух телегах уселись стражники, и этап тронулся в дальний путь. Холодно, снег уже по щиколотку, на арестантах легкая одежда. На Алексее кафтан и сапоги, а на некоторых рубахи со штанами, видимо, арестовали еще в конце лета, когда тепло было. Телеги трясло нещадно. Один из ссыльных сказал:
– На сани пора пересаживаться.
Слова услышал ездовой, обернулся.
– Мы за вами выезжали, когда еще снега не было, путь-то далек.
– А куда едем?
– Увидишь.
За день, с двумя остановками – покормить и напоить лошадей, – проехали около тридцати верст. Людям дали только воды.
– Не сдохнете, – объяснил старший из стражей. – А и случится, беда невелика, поскольку вина каждого перед государем судом доказана. Нам бы по головам отчитаться, когда доставим, а живые или мертвые, нам без разницы.
Жестко, а может, и жестоко. Как понял потом Алексей, через тридцать верст, суточный переход обоза, были тюремные избушки для этапов. Арестанты замерзли сильно, их трясло от холода, да еще железные кандалы на ногах как морозильники. В тюремной избе теплее, чем на улице, всех в одну камеру определили, дали котелок жидкой каши, естественно без мяса или масла. Повезло тем, у кого ложки были, их пускали по кругу. Есть хотелось сильно. Голодный человек мерзнет сильнее. В холода хорошо сало помогает. И съесть кусок, и лицо намазать, тогда не обморозишься. Ездовым и стражникам хорошо, у них шапки, тулупы, валенки. Алексей прикинул – от Хлынова до Перми добрых триста верст, десять дней пути минимум. Предположил, что доедут не все из ссыльных. Ноги подогнул, так теплее, попытался уснуть, так живность беспокоить стала. Изо всех щелей полезли клопы, стали кусать. Алексей голову приподнял, сотоварищей по этапу осмотрел. Все спят беспробудным сном. Неужели он один такой
