– А кто ему скажет?
Вышли, немного поплутав, к связанному Хлыстову. Ночь да половина дня да выпитое оказали свое дело, обмочился сотник. Запашок от него шел отвратительный – перегаром и мочой разило. Стрелец поморщился.
– Дерьмом был, таким и остался.
– Лошадь его от дерева отвяжи, надо подсадить.
Сотник от выпитого уже отошел, но штормило его, соображал туго. Сотника с большим трудом вдвоем на лошадь усадили. Чтобы не упал, снова ноги связали, пропустив веревку под брюхом лошади. Стрелец кобылу в поводу повел. В таком порядке и скакали. Алексей впереди, за ним стрелец, державший в поводу лошадь сотника, замыкал кавалькаду еще один стрелец. В Кремль въехали. Стрелец, что сзади держался, сказал:
– Переодеть бы его, все же к государю идет.
– Перебьется, пусть царь видит, какие у него слуги.
Стрельцы у дверей пропустили без задержек, а рынды у дверей царских покоев запротестовали:
– Как можно в таком непотребном виде?
Алексей пререкаться стал, говоря – государь приказал доставить срочно. На шум из дверей выглянул старший рында. Скептически Хлыстова осмотрел.
– Ты хоть что-нибудь соображаешь? Говорить можешь? – спросил он у сотника.
– Вполне.
От скачки, от ветра сотник немного в себя пришел, стоял твердо, не раскачиваясь и не делая попыток упасть.
– Тогда заходите, государь задержкой недоволен.
Старший рында дверь открыл.
– Сначала ты, – ткнул он пальцем в Хлыстова.
За сотником Алексей вошел, рында дверь прикрыл. Хлыстов сразу на колени упал.
– Виновен безмерно, государь! – вскричал он.
До царя похмельный, и не только, дух дошел. Федор Алексеевич поморщился. Пьяниц он не любил.
– Сам бумагу с признанием писал? – спросил государь.
– Сам, но под давлением. Он моих детей и супружницу запер, в заложниках держал!
Хлыстов обернулся, рукой на Алексея показал.
– А теперь по сути. В глаза мне смотри и ни слова лжи.
Царь вперился глазами в лицо сотника.
– Шел еще бой, когда ты приказ уйти сотне отдал?
– Виноват! Темно было, подумал – прошли уже ополченцы и жители.
– И шума боя не слышал? Кричали же наверняка, звон оружия был?
– Было! Думал – бунтовщики острог штурмуют.
– Ты же говорил – горела крепостица?
– Видит Бог, горела.
– И воины, и жители из нее уже ушли, зачем басурманам ее штурмовать?
– Виноват!
Хлыстов ничком упал в полном покаянии. Царь встал, приказал старшему рынде:
– Приведи двух-трех стрельцов из его сотни.
Рында вернулся буквально через несколько минут, с ним три стрельца.
– В походе на Кунгур были?
– Были, государь, под его водительством. – Один из стрельцов на Хлыстова указал.
– Как дело было?
– Как крепость гореть начала, мы из ворот конно выехали по уговору с воеводой. Сделали залп из пищалей по бунтовщикам. На нас конные кинулись, много. В темноте и не сосчитать. Сотник приказ отдал – уходить на рысях.
– А ратники из Кунгура и ополченцы Хлыновские где были?
– Бились.
– За службу спасибо, идите.
Стрельцы в поклоне согнулись, попятились и вышли.
