– Верил я тебе, Хлыстов. А ты напраслину возвел.
Царь прошелся перед креслом, деревянным, резным. Трон в другом месте стоял, при гербе.
– Что же мне с тобой делать, Хлыстов? – размышлял царь вслух.
Или надеялся, что Терехов подскажет? Алексей молчал. Он еще беглый ссыльный, в суде свидетельствовать права не имеет, да и не простой суд сейчас, государев. Выше его в России нет ничего. Разве только Божий.
– Звания и чина лишаю тебя, Хлыстов, за лжесвидетельство против боевого собрата. А за трусость и предательство в бою пойдешь на каторгу на три года! – вынес царь вердикт.
– Пощади! – вскричал Хлыстов.
Выжить на каторге три года – малореально. Условия содержания тяжелые, пища скудная, а камень на каменоломне рубить – хуже раба на галере.
– Милость являю, семью твою в ссылку не направлю и пансион дам. А сейчас пошел прочь!
Рынды под руки Хлыстова подхватили, вытолкали! Бывший уже сотник кричал, прося милости, но царь не слушал. К Алексею повернулся. Прощения за ошибки или несправедливости монархи никогда не просили у подданных, это ниже достоинства помазанников божьих. Но и вину загладить надо. Поторопился государь, выслушав только одну сторону, решение в гневе принимал, а сильные чувства – гнев, ненависть, они плохие советчики.
Государь молвил:
– Опалу с тебя снимаю, ноне не ссыльный ты. Но и за троном стоять советником быть не дозволяю. Сотником вместо Хлыстова пойдешь. А за время неправедной ссылки жалованье получишь. А это от меня.
Федор Алексеевич с пальца своего перстень снял, протянул Терехову. Взял драгоценную вещицу Алексей, на свой палец надел. Немного туговат перстень, да златокузнецы подправят.
– Иди служи так же верно и честно, как до того делал. Зря я навету поверил, ведь допрежь верил тебе.
– Не подведу, государь.
– Ступай, дел много у меня.
Алексей поклонился и вышел. Старший рында, бывший в комнате, разговор слышал, злорадствовал. С рындами Алексей дружен не был, они считали – возвысился не по заслугам. А ныне упал. Из советника, за троном стоящего, в сотники вернулся. Да в России сотников этих сотни, невелика должность. Как Алексей полагал, известия тут же по дворцу разлетятся, по челяди. Получилось даже быстрее. Алексей вышел на площадь, а стрельцы уже тянутся перед начальством, глазами едят.
– Дозволь поздравить, Алексей! – сказал один.
– Знаешь уже?
– Головатов в воинскую избу побежал, тебе готовится дела передать от Хлыстова.
– Эка у вас слухи быстро расходятся.
– Так где стоим?
Это верно. Ближе только рынды. Алексей в полк направился. У полковника уже казначей полковой сидит.
– Это сколько же тебя не было?
– Смотря откуда считать. От выступления в поход или ссылки. Жалованья я не получал перед походом и во время него.
– Прикинем.
Казначей считал долго, в итоге мешочек серебра вручил:
– Распишись.
Когда казначей ушел, полковник лицо доброе, даже восторженное сделал.
– Никогда не верил, что ты предашь. Выходит, не ошибся.
– А пару часов назад волком на меня смотрел.
– И на старуху бывает проруха. Кто старое помянет, тому глаз вон.
Глава 7. Агафья
Отношение к Алексею стрельцов после его возвращения было разным. Одни искренне радовались, другие старались обойти стороной. Стрельцы пользовались слухами, никто им внятно не сказал, виноват ли Алексей либо царь простил за предательство,
