отказать. Любое его слово для меня приказ… Иначе…
– И это он велел тебе известить казаков о походе? – уточнил я недоверчиво. – Доверенное лицо великого визиря?
– Не совсем так… – признал купец. – Эфенди приказал предупредить короля… Но Краков далеко… Да и ляшская шляхта к купцам относится без доверия. Передай я весть через своих партнеров – на их слова никто бы внимания не обратил. Другое дело, если вести в столицу придут с Сечи. Ляхи казаков не любят, но в воинской доблести не сомневаются. И донесению кошевого поверят безоговорочно.
– Разумно… – согласился я. – В это можно поверить, уважаемый Хасан. И, раз ты уже начал говорить правду – не останавливайся. Поведай тайну ключа…
– Аллахом клянусь! – вскричал тот. – Пусть Иблис пожрет мою душу, и я никогда не смогу возродиться в райских садах. Я сказал все, что знал!
– А головой пророка Мухаммеда поклянешься?
Полупуд одобрительно хмыкнул. Оценил, что я запомнил его слова о том, что нет для мусульманина более страшной клятвы.
Но купец ни секунды не мешкал. Видимо, и в самом деле правду сказал.
– Клянусь…
– Что ж… верим. Отсюда следующий вопрос: жить хочешь?
Вопрос, конечно, чисто риторический. Вряд ли найдется человек, который ответил бы на него отрицательно. Все хотят жить…
– Да… Ну, тогда, уважаемый Хасан, тебе придется кое-что сделать взамен.
– Все что угодно… – быстро согласился торговец кожами. Как по мне – слишком быстро. Казаки тоже почувствовали это и недовольно заворчали. А нет, это очухался слуга, и запорожцы занялись им.
– Говори, что надо…
– Ничего особенного. Всего лишь два письма…
Похоже, эта моя идея стала неожиданностью для всех. Ну да, что обыденно для человека из мира поголовной грамотности, то никогда не придет на ум тем, кто письму не обучен. Они бы заставляли пособника шпиона клясться на Коране, землю есть или еще чего, понадежнее. А взять банальную расписку о сотрудничестве – ни за что бы не сообразили.
– Петро… – Василий ткнул меня кулаком в спину. – Не до баловства сейчас.
При этих словах у турка на мгновение мелькнула в глазах искра надежды, но при взгляде на меня тут же и погасла.
– Какие еще письма?
– О, ничего сложного, – заверил я купца как можно беспечнее. – Первое – кошевому Серку. С той самой вестью, о которой ты предупреждал казаков через Олесю. И не надо морщиться. Это для твоей же пользы… Вдруг Урус-шайтан не поверил девке и ничего не передал не то что королю, а даже польному гетману извещения не послал. А вот когда мы письмо на Сечь доставим – тут уже никаких сомнений не будет. Смекаешь?
Турок скривился так, словно я ему в рот раздавленный лимон засунул. Ох, как ему не хотелось этого делать. В отличие от необразованных запорожцев, Хасан понимал, «что написано пером – не вырубить топором». Посылай он к казакам хоть сто гонцов – от всех отбрехаться можно. Первый раз, мол, вижу. Навет и напраслина… А от собственноручно написанного, да еще и именным перстнем запечатанного – так просто не отмажешься.
– Не морщься… Ты же умный. Должен понимать, что такое письмо у нас за пазухой – гарантия того, что, очухавшись, ты не вышлешь погони. Значит, и убивать тебя нет смысла.
Я помолчал немного, давая осознать купцу смысл сказанного. А когда тот кивнул, продолжил:
– Вот и договорились. А второе письмо напишешь тому самому доверенному лицу великого визиря. Мол, посылаешь нас к нему. Потому что доверяешь, как себе… или, что мы уперлись и не хотим через посредника торговать. Это уже на твое усмотрение. Я даже читать не буду… Оно нам вместо охранной грамоты в Стамбул. Куда мы, как твои гонцы или клиенты, отправимся. И опять-таки с обоюдной пользой. Потому как мы ключ заказчику доставим… Даже не сомневайся. А уж как там торг дальше пойдет – тебя не касается. Верно?
Турок опять кивнул. Он явно что-то задумал, но в чем подвох, я пока понять не мог.
– Да, это очень мудро придумано. Я напишу вам письма. Только в этой комнате нет ни перьев, ни чернил. Либо принесите всё сюда сами, либо – ведите меня в кабинет. Он за той дверью…
Ибрагим указал взглядом на боковую стену, где, как я считал, находилось окно.
Глава четырнадцатая
