– Внимание: вопрос! – провозглашает Умеренность, воздев ладонь так, что опавшие складки рукава обнажают запястье с пятью вытатуированными кольцами. – Изменили ли представленные доводы мнение моих коллег?
– Я по-прежнему считаю предложенный договор неприемлемым, – объявляет архидон Предусмотрительность.
– А я полагаю его приемлемым, – говорит архидонна Предвидение.
– В таком случае мы с Терпением выскажем свои мнения, – произносит Умеренность и, поразмыслив, изрекает: – С подобным предложением мы действительно сталкиваемся впервые. Как известно, я не противник черных договоров, но жестокость условий этого договора превосходит все мыслимые пределы. Тем не менее по заведенному порядку мы обязаны действовать сообразно существующим обстоятельствам, а не под влиянием ощущений и впечатлений. В данном случае я считаю, что наши заповеди не дают весомой причины для отклонения предложенного договора.
Наступает судьбоносный момент. Умеренность предоставляет Терпению возможность принять самое важное решение сегодняшнего заседания. Если она отклонит предложение, то представители вольнонаемных магов вежливо уведомят Лучано Анатолиуса, что договор не будет заключен. А если она примет предложение, то Сокольник отправится в Каморр и устроит там кровавую резню.
– Я разделяю озабоченность уважаемого Корабела и досточтимого архидона Предусмотрительность, – после долгого молчания говорит Жан/Терпение. – Я также разделяю приверженность досточтимого архидона Умеренность к букве наших заповедей. Таким образом, я тоже считаю, что в данном случае наши заповеди не предоставляют весомой причины для отклонения предложенного договора.
Облачное тело Жана/Терпения леденеет, будто на морозе, когда с внезапно онемевших губ срываются роковые слова – те самые, что стали причиной появления Сокольника в Каморре, подписали смертный приговор семейству Барсави, убили Кало, Галдо и Клопа, едва не отняли жизнь у самих Жана и Локка.
– Предложение принято, – возвещает Умеренность. – Исполнение договора поручено вам, Сокольник, – по вашей настоятельной просьбе. Раз уж черные договоры вам так дороги, докажите, что ваше мастерство ничем не уступает вашему воодушевлению.
Сокольнику предоставлена весьма редкая возможность либо подтвердить свои умения, блистательно исполнив договор, либо не справиться с заданием и загубить свою репутацию.
– Заседание окончено, – объявляет Умеренность.
Жаново восприятие реальности снова смещается; поток чужих мыслеобразов заглушает голос архидона, – судя по всему, Терпение переносит свое внимание на окружающих.
Маги, поднявшись с мест, тянутся к выходу из Небесного чертога, будто зрители в театре, только без аплодисментов. Мысленные разговоры продолжаются, но для них совершенно необязательно собираться вместе, ведь они происходят в уме.
Архимаги тоже встают и уходят, однако Жан/Терпение продолжает сидеть, глядя в озерцо грезостали посреди чертога. Он/она чувствует на себе взгляд Сокольника.
«Матушка, вот уж вашего согласия я никак не ожидал».
Жан/Терпение проводит ладонью над поверхностью грезостали, с призрачных пальцев срываются теплые струйки воздуха. Серебристый металл подергивается рябью, зыбкие волны обретают четкие очертания, и через несколько мгновений в грезостали появляется некое подобие Каморра: величественная громада Пяти башен высится над островами, усеянными зданиями поменьше.
«Как вам угодно».
«Если это действительно совет».
«Так я и думал. Договор опасен? Но ведь в списке врагов Лучано Анатолиуса мое имя не значится».
«Ах, матушка, мне не понять, что за игру вы ведете – то ли слишком простую, то ли чересчур путаную. Неужели это снова ваш пресловутый дар предвидения вещает? Странно, что он срабатывает всякий раз, когда у вас возникает желание мне помешать».
Сокольник вытягивает руку над грезосталью, и Пять башен исчезают, растекаются серебристым озерцом. Поверхность грезостали снова рябит, а потом замирает зеркальной гладью. Сокольник удовлетворенно улыбается.
