— А вы?
— Я первый задал вопрос. — Он цинично ухмыльнулся. — Только не говорите, что принцесса по ночам переодевается самураем, чтобы купить себе гейшу. Это у вас такие забавные обычаи в Оясиме? Или ваше высочество предпочитает девушек?
Принцесса заалела и низко опустила голову.
— Неужели угадал?
— Я просто гуляла, — глухо пробормотала Тэруко. — Даже не поняла сначала, куда зашла.
— А что же стражник у входа? — с фальшивой любезностью поинтересовался Джин.
Ослу было понятно, что девушка не признается, но Джин продолжал давить. Это помогало избавиться от вожделеющих мыслей.
Он заметил слежку почти сразу и поначалу заподозрил подвох. Слишком уж нарочитой она была. Люди Такеши Кудо обычно работали куда тоньше. Отделаться от преследователя не представляло труда, но Джин сначала на всякий случай побродил по городу, проверяя, нет ли кроме одного явного «хвоста» нескольких скрытых — уловка вполне в духе Кудо.
«Хвостов» не было. До назначенной встречи с человеком, обещавшим раздобыть сведения о Мии, оставалось почти полчаса, и Джин свернул в «квартал ив и цветов», рассчитывая покинуть его совсем другим путем. Например, через стену.
Счастье Тэруко, что перед уходом Джин решил получше разглядеть своего преследователя.
Он закончил обработку раны, нанес обеззараживающую мазь и вдел нить в иглу. При виде его приготовлений принцесса побледнела.
— Это обязательно?
— У тебя хорошая регенерация?
— Не очень.
— Тогда обязательно.
Девушка нервно сглотнула.
— Боишься?
Тэруко сердито вздернула голову вверх.
— Вот еще! — сказала она дрожащим голосом. — Принцесса Риндзин ничего не боится!
— Уважаю, — с напускной серьезностью откликнулся Джин. — Жать, принц Аль Самхан не может сказать о себе того же.
— Не издевайтесь надо мной!
Лицо девушки жалобно скривилось. Она была в этот момент такой несчастной — потерянная, отчаянно храбрящаяся, зависимая от него, что Джину снова захотелось ее утешить.
— Я не издеваюсь. — Он перешел на доверительный шепот. — Скажу по секрету: мой младший брат — будущий император Самхана, выигравший битву в Огненной долине, — тоже ужасно боится иголок. Только тсс! Это государственная тайна. — Он улыбнулся и погладил Тэруко по голове. Она сперва вздрогнула, а потом тяжело вздохнула, уткнулась носом ему в плечо и всхлипнула.
Джин замер в растерянности. А потом осторожно приобнял ершистую принцессу Риндзин за плечи. Семнадцать лет. Боги, он постоянно забывает, что этой девочке всего семнадцать!
— Страх — это просто чувство, принцесса. Чувствовать не стыдно, стыдно быть рабом своих чувств.
— А вы, — она снова всхлипнула, но уже тише, — вы чего-нибудь боитесь?
— Конечно. Разве ваше высочество забыли, что я — главный трус в империи?
Девушка сердито фыркнула и отпрянула. А потом резко подставила руку.
— Шейте! — сквозь зубы приказала она, отвернулась и уставилась в стену широко раскрытыми невидящими глазами.
Джин с облегчением занялся делом. Все-таки с Тэруко проще, чем с большинством женщин. Насмешки делали ее не слабой, но сильной.
— Если хочется, можно стонать и плакать, ваше высочество. Я никому не скажу.
— Вот еще!
— Ну, как хотите.
Несколько минут в комнате стояла тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием сквозь зубы.
— Вот и все. Осталось только забинтовать.
Она повернулась, недоверчиво покосилась на руку. Черные стежки на белой коже смотрелись чужеродно.
— Все? — недоверчиво переспросила принцесса.
