правителем.
Его руки сжались, притискивая Мию крепче. И захочешь — не вырвешься.
— Вы… — Она задохнулась от внезапного озарения. — Вы любите меня?
— Люблю.
Несмотря на пронизывающий холодный ветер, от этого простого и такого важного слова, произнесенного будничным тоном, стало жарко. Жарко и безумно сладко, так хорошо, как бывало только в минуты высшей близости, ослепительные мгновения блаженства, слияния с мужчиной. Сердце стучало в груди, рвалось наружу. От пронзительного, почти невыносимого ощущения счастья и невозможности выразить его хотелось плакать.
Любит…
Любит!
— Я согласна! Господин, я… Я тоже люблю вас!
Он поморщился и чуть отстранился. Как будто она ляпнула какую-то стыдную глупость.
— Называй меня по имени.
— Хорошо, — согласилась Мия, зачарованно вглядываясь в его лицо.
Ей было так невероятно хорошо от прозвучавшего признания. Девушке казалось, что внутри ее вспыхнуло огромное теплое солнце. Нежность, благодарность, восхищение, надежда на будущее счастье и еще множество чувств, которыми так хотелось поделиться с этим мужчиной.
— Акио… — Как странно называть его по имени. Какое у него красивое имя. — Я буду вам хорошей женой, клянусь. Я постараюсь… Я никогда не надеялась. — Она всхлипнула. — Я люблю вас!
Даймё снова поморщился:
— Не надо, Мия. Не притворяйся. Я же не прошу ответных признаний.
Она опешила:
— Но я не…
— Пошли. — Он дернул ее за руку и повел к статуе. Пройдя половину пути, девушка остановилась и выдернула руку.
— Господин, послушайте…
Он нахмурился:
— Потом, Мия. Обряд еще не закончен. Дай руку!
И снова завладел ее ладонью и заставил подойти к мраморной птице.
В высоту сидящий беркут почти вдвое превышал Мию. Черные блестящие глаза статуи недобро рассматривали девушку — так, что ей стало жутко. Пусть Акио сказал, что статуя ни разу не оживала, но надо думать, прочие невесты, которых поколения Такухати приводили сюда, были знатного рода. Что, если Такэхая все же вернется в человеческий мир, увидев, что дальний потомок собирается жениться на простолюдинке?
Акио вынул танто из ножен и несколькими движениями начертил на ладони иероглиф «семья». Быстро, пока кровь не успела свернуться, а порезы зажить, приложил руку к статуе, напротив орлиного сердца.
Мия без слов протянула свою руку. Мужчина нежно погладил ее, поцеловал.
— Будет больно, — предупредил он. — Потерпи. Я потом залечу.
— Конечно. — Она улыбнулась, пытаясь его ободрить.
Почему он не верит, что Мия тоже любит его? Как найти слова, чтобы достучаться, заставить услышать?
Больно не было. Несколько легких, почти неощутимых прикосновений остро заточенной стали. Мия подняла руку, чтобы оставить кровавый отпечаток рядом с отпечатком ладони Акио.
Несмотря на холодный ветер, мрамор был теплым. Девушка подержала немного руку, потом убрала.
Глаза статуи на мгновение вспыхнули небесной магической синевой. Мия вскрикнула и попятилась. Стало так страшно, что она непременно пустилась бы наутек, если бы здесь было куда бежать.
— Чего визжишь? — Даймё обернулся к ней. На его губах играла снисходительная, чуть насмешливая улыбка.
— Его глаза-а-а!
Улыбка стала шире:
— Если верить легендам, это означает, что Такэхая не возражает против брака. Иди сюда, Мия. Хватит бегать, еще упадешь. Тут не так далеко от края.
Девушка надулась и шагнула обратно к Акио.
