пыталась прочесть его эмоции. Робость, покорность судьбе… возможно, симпатию к ней. Пока он молчал, она смотрела на свое отражение в его глазах.
Родной отец отрекался от нее. Это огорчило Эрис больше, чем она могла предположить. Она почувствовала себя одинокой, отвергнутой, обозленной.
Но самой сильной из ее противоречивых эмоций было чувство облегчения, что больше не придется жить в бедности.
Приняв решение, Эрис встала:
– Этого более чем достаточно. Спасибо вам, за шарф и за все остальное.
Мистер Коул кивнул, поняв ее слова.
– Прощай, Эрис, – мягко проговорил он.
Девушка повернулась и вышла из ресторана. Даже не попрощавшись с единственным отцом, который у нее остался. Итак, ее бросили два отца. Отличный повод посетить сеанс психотерапии.
Леда
Леда стояла возле ворот парка Хэксли на Первой авеню. Ее взгляд скользил по всей длине тихой улицы, засаженной деревьями. Девушка дрожала от перенапряжения. Идея встретиться в Хэксли принадлежала Россу: он всегда использовал это место и до того, как Леда оказалась в клинике.
Она сделала глубокий вдох и зашла в парк. Благодаря автоматическим датчикам старомодные железные ворота беззвучно распахнулись внутрь. На Леду нахлынули воспоминания. Как она приняла ксенпергейдрен и стала такой сосредоточенной, что переделала все домашние задания до конца учебного года. Как употребляла релаксанты и лежала здесь, на траве, разглядывая анимированные облака на потолке в надежде найти алгоритм. Как они с Кордом однажды приняли споук, после чего часами гонялись за комаром, а потом со смехом ввалились в его квартиру.
И вот она вернулась.
Хэксли считался лучшим парком верхних этажей, где можно было словить кайф. Располагался он в углу Башни, и в потолке находилась масса вентиляторов, иначе воздух бы там застаивался. Здесь не было детских площадок и малышни с нянями. Парк, на восточной стороне этажа, в основном занятой офисными помещениями, почти все время пустовал. Единственное людное место находилось возле окон: там теснились ресторанчики, кафе морепродуктов и французское бистро с видом на сады.
Но центральная дорожка парка была пуста даже вечером в пятницу.
– Ты где, черт побери? – тихо проговорила Леда, отправляя фликер Россу.
Внутреннее освещение Башни тускнело по мере того, как день клонился к завершению. От прохладного воздуха руки Леды покрылись гусиной кожей. Из-за централизованной системы вентиляции по периметру Башни температура была ниже, особенно в общественных местах, где некому было оплачивать расходы по электричеству. Леда обхватила себя руками, жалея, что не переоделась после школы. Она пришла сюда прямиком после подготовительного занятия к экзамену, не успев заскочить домой. Ей срочно требовалась доза.
Впереди находился сад с фонтаном, где рос четырехлистный клевер. И никого вокруг. Можно подождать Росса там, решила Леда, ступая балетками по гравию.
Вдруг Леда заметила знакомое лицо и замерла посреди дорожки.
Во французском ресторанчике, за толстой стеклянной витриной, выходящей на сады роз, сидел ее отец. Леде это показалось странным, ведь мама говорила, что сегодня он работает допоздна. Может, освободился пораньше… но кто это там с ним? Леда поднялась на носочки, вытягивая шею для лучшего обзора.
Он сидел в кафе с женщиной – определенно не матерью Леды. Даже не с женщиной, поняла она, разглядывая стройную фигуру. А с девушкой. Черт, она ненамного старше самой Леды.
И тут незнакомка тряхнула волосами – великолепной огненно-рыжей гривой. Леда узнала эти волосы, даже не видя лица. Ошибиться было невозможно.
Что, черт подери, отец делал там вместе с Эрис?
– «ЛипРид», – сказала Леда.
Она сосредоточилась на губах Эрис, желая узнать, о чем они говорят. В поле зрения появилось сообщение: «Помехи для чтения, необходимо приблизиться».
Леда все равно отказывалась верить в то, что видела. Конечно, этому найдется иное объяснение – ведь не закрутил же отец роман с Эрис. Наверняка есть другая причина, по которой они ужинают тайком от всех в пятницу вечером.
Леда с ужасом увидела, как Эрис потянулась через стол и что-то взяла у отца. Улыбнулась, потом поднялась, подалась вперед и
