падают на землю.
Да, это была бы очень долгая и мучительная смерть. И Айрон, и Норберг услышали бы мои крики. Гортензия позволила бы им выбежать на крыльцо. Она очень хотела, чтобы это было последним, что довелось увидеть Норбергу перед собственной гибелью. Возлюбленная, бьющаяся в мучительной агонии на темно-красной, влажной от крови земле.
На этом сцена в моем воображении оборвалась, поэтому я не увидела дальнейшей судьбы Айрона. Но почему-то я не сомневалась, что Гортензия не планировала расправляться с супругом. Он был ей нужен. Она даже любила его. Правда, какой-то особенной любовью, густо замешанной на ненависти и муках ревности.
Я понимала, что моей матери тоже не суждено было бы пережить эту ночь.
Кстати, о матери. А ведь она осталась там, в доме, наполненном людьми Гортензии! А что, если сейчас с нею как раз расправляются по приказу главы клана? Это было бы логично с ее стороны. Приготовить супругу еще один неприятный сюрприз.
«Не беспокойся, с твоей матерью все в порядке».
Я изумленно моргнула, услышав шепоток в своей голове. Интонациями он до безумия напоминал голос Норберга — такой же самоуверенный и властный.
Айрон тем временем убрал руку. Озадаченно нахмурился, глядя на супругу. Должно быть, он действительно не понимал, что с ней происходит.
— Так вот, старая тигрица все равно остается тигрицей, — продолжила она. Хищно оскалилась, продемонстрировав мелкие острые зубы. Добавила: — Я еще не разучилась кусаться.
А вот теперь я всерьез забеспокоилась. И мою тревогу не могло успокоить даже недавнее заверение Норберга. На что, а точнее, на кого намекает Гортензия?
Судя по всему, Норберг тоже удивился. Он выжидающе вскинул бровь.
— Ты преподнес мне сегодня немало сюрпризов, Норберг Клинг. — Гортензия торжествующе усмехнулась. — Позволь и мне ответить тебе тем же. Но мой подарок будет предназначаться не тебе, а Иларии.
Мое имя она произнесла так, будто оно было самым грязным ругательством.
Стоит ли говорить, что после такого недвусмысленного заявления мне стало окончательно не по себе? О каком еще подарке идет речь? Надеюсь, она не прикажет сейчас подать голову моей матери на шикарном фарфоровом блюде?
Услужливое воображение мгновенно нарисовало настолько тошнотворную картину, что я даже обрадовалась отсутствию еды на этом оригинальном ужине. В противном случае, боюсь, мне пришлось бы позорно ретироваться куда-нибудь подальше.
— Риель, — бросила Гортензия, и один из троицы, сидевшей за соседним столиком, заинтересованно поднял голову.
Гортензия досадливо цокнула языком, без особых проблем поняв по пьяной ухмылке этого самого Риеля, чем именно занимались ее люди все время разговора. Не удивлюсь, если они успели уговорить не одну бутылку, а как минимум две или три.
— Сейчас подъедет карета, — проговорила она, с раздражением глядя на компанию подвыпивших горе-охранников. — Встреть ее.
Риель кивнул, показывая, что услышал приказ. Встал, но при этом его так сильно повело в сторону, что он вынужден был опереться руками о стол. Друзья отреагировали на его неловкость дружным гоготом.
Впрочем, через неполную минуту Риель все-таки восстановил равновесие и направился к выходу из ресторана. А за ним размытой тенью скользнул один из слуг.
Я вопросительно посмотрела на Норберга, ожидая хотя бы какой-нибудь мысленной подсказки с его стороны. Что мне предстоит увидеть?
Норберг почувствовал мой взгляд. Едва заметно пожал плечами, но почти сразу ободряюще улыбнулся.
«Не беспокойся, — опять прозвучал в голове его голос. — Что бы ни задумала Гортензия — она уже проиграла. И прекрасно это осознает. Это последняя попытка огрызнуться перед тем, как все будет завершено».
Эх, мне бы его уверенность! Вот чует мое сердце, что Гортензия приготовила мне напоследок какую-то пакость.
В небольшом уютном зале ресторанчика после ухода Риеля повисло молчание. Оно было настолько физически ощутимо, что словно бы обволакивало меня плотным коконом, липло к коже, мешало дышать.
Айрон вновь прикрыл глаза, погрузился в свою обычную сосредоточенность. Норберг тоже не шевелился, напряженно глядя в сторону дверей. Одна Гортензия не могла сдержать торжествующих эмоций. Она то принималась перебирать распущенные волосы, то постукивала длинными ухоженными ногтями по столу перед собой. Наконец, не выдержав, одним глотком осушила недопитый бокал вина.
Как раз в этот момент послышались шаги. Звонкий цокот каблучков.
