«Милый, дорогой сердцу друг,
Возможно, обстоятельства сложатся так, что я вынужден буду упустить радость увидеться вечером с вами. Прошу простить меня великодушно и милостиво встретиться со мной следующим днем в три часа после полудня».
Листок не подписан, но она была уверена, что записка принадлежала Трихону. Девушка еще раз перечитала строки и улыбнулась. Ганна права: слишком витиевато для горца. Но как же он уже хорошо ее знает! В этот трактат заглядывала только она, и частенько тогда, когда мысли требовали порядка. Прежде чем отнести книгу в библиотеку, Тиса долго рассматривала почерк, размышляя, что же это за обстоятельства, о которых говорит в записке Трихон? В любом случае, завтрашняя встреча все прояснит. А сегодня ей придется коротать вечер одной.
* * * Туман сменился холодным дождем. Капли хлестали по лицу так, что она не сразу разглядела, где находится. Ночной лес обступал со всех сторон густым сумраком. Ноги несли ее вперед, свозь чащу. Под сапогами ломался хворост, а мокрые ветви кололи щеки и шею.
— Вот твари! — зло выругались ее губы сиплым мужским голосом. Вдалеке показалось небольшое зарево над макушками сосен. Пожар?!
— Чтоб вас медведь задрал! — Дождь полил сильнее, залепил глаза, скатился за шиворот холодной змейкой, но девушка не сбавила ход.
Зарево становилось ярче. Да, так и есть, горит лес. Сейчас. Вот к этой поляне! Тропа оборвалась…
Руки достали из-за спины стреломет кустарной работы.
— Драконовы ублюдки! Я вам сейчас покажу! Вы у меня поймете, как здесь хозяйничать!
Тиса раздвинула в стороны еловые лапы и осмотрела поляну. Зрение не слушалось, снова размывая действительность. Однако было ясно — на другой стороне поляны полыхал огонь высотой в полроста деревьев. Тиса с трудом выделила четыре человеческие фигуры на фоне алого кострища.
Толстые пальцы ловко заправили штырь в желоб стреломета. Миг — и руки вскинули оружие, глаз прицелился.
— Сейчас, сейчас, — шептали губы.
Тиса не успела крикнуть «Не стреляй!», как один из четверых рухнул на землю, а через пару секунд — второй.
— Какого лешего? — в хриплом голосе сквозила растерянность. Руки коснулись лунки — дрот лежал на месте неспущенным. Тиса снова подняла глаза. Уже третий человек упал в траву. Неужели заметили ее? Что было с четвертым, Тиса так и не узнала.
— Святая Пятерка! — в ужасе прохрипело ее горло. Тело вдруг задвигалось. Отпрянуло. За спиной сомкнулись еловые лапы. На нее снова надвинулся плотный сумрак ночного леса. В следующие пять минут она бежала, слушая тяжелое дыхание. Мокрые ветки с остервенением хлестали по лицу, цепляли одежду, ставили подножки…
Предрассветный час. Тиса сидела в кровати, обхватив голову и слушая, как бьется сердце под тонким батистом рубашки. Все, терпение ее на исходе. Видения вышли за все рамки, стоило ей только разок пожелать видеть, и они… Решили что? Каждый день теперь ее донимать?! Мчаться в чьем-то теле сквозь холодный лес, будто по пятам за ней гонится сам изнань, исчадие испода, — вот удовольствие-то! Кто это был? Впрочем, неинтересно.
«Слышишь, дар? — прошептала упрямо. — Мне совсем не интересно! Прочь из моей головы!»
Праведный гнев испарился, стоило ей мысленно взглянуть на себя со стороны. Что подумал бы Трихон, услышь он ее сейчас? Войнова нервно хихикнула и, пробурчав себе под нос: «Сумасшедшая», полезла за глотком настойки в тумбочку.
Вскоре она почувствовала усталость, словно и в самом деле бежала всю ночь, и провалилась в утренний сон.
Проснулась Тиса через несколько часов под шелест дождя за окном. В безветрии капли отстукивали дробь по деревянному карнизу. После месяца солнца это казалось удивительным. Горизонт от края до края затянула влажная марь, будто и не было неделю назад синего купола над головой. Окончательно стало ясно — колдун отпустил погоду и осень навалилась на Увег, напомнив жителям о своей второй половине, мокрой и хмурой.
