Тиса легла на кровать и закрыла глаза.
— Ты знаешь. Я всегда мечтала избавиться от тебя, — произнесла она, понимая, как, должно быть, нелепо это выглядит со стороны: разговор сумасшедшей со своим даром. — Порой я даже ненавидела тебя. Прости меня за это. Но сейчас умоляю — помоги мне. Мне очень нужно увидеть отца. Очень!
Представила родное лицо. Прошла пара минут, в течение которых Тиса различала только темноту своих век и слышала учащенный стук сердца. Видение не желало появляться. Девушка сжала кулаки. «Нет», — остановила она душевную волну. Она должна успокоиться. Ради папы. Вспомнив науку шкалуша по сосредоточению, усмирила дыхание и затушила пульс.
Туман накрыл ее неожиданно. Сизые хлопья обступили, принеся с собой запах влажной земли, затем растворились.
Она обнаружила себя на дороге, за обочиной которой простиралось перекопанное поле. Густая дымка парила над землей. Вдалеке на другом конце поля у кромки лесополосы она насчитала восемь бледных пятен. «Солдаты с факелами прочесывают округу», — догадалась Тиса.
— …отступник, теперь я убежден в этом, — произнесли ее губы.
У нее получилось! Она смотрит глазами отца. Он жив!
— Капитан, гляди-ка. — Картинка резко сменилась — это отец повернул голову. Перед глазами предстал Кубач с факелом в руках. Он склонился над какой-то расстеленной на земле тряпкой. Через миг Тиса поняла, что увидела, и внутренне ужаснулась. Захотелось зажмуриться, но не получилось. Старшина потянулся и аккуратно выудил из-под формы погибшего стреломет. Слава Единому, отец отвел глаза на оружие.
— Таможенное номерное клеймо, — сказал Кубач, откинул крышку и присвистнул. — Дрот на месте. Похоже, бедняга не успел даже курок спустить.
— Климыч расстроится. Отправь к нему человека, — услышала Тиса голос отца. — Пусть опознают погибшего.
Старшина отошел к стреноженным лошадям и что-то сказал солдатику, присматривающему за животными. Тот сел в седло и вскоре скрылся в непроглядной туманной пелене.
— Отзывай людей, Кубач. Возвращаемся в часть, — Тиса взглянула туда, где тусклыми пятнами еле виднелись огоньки.
«Да, домой, скорее», — подумала она.
— А следы отступника, Лазар? — Рука с факелом опустилась, освещая землю, и девушка с изумлением уставилась на отпечаток огромной лапы в виде трилистника. Внутри следа чернела выжженная дернина, от которой струился пар.
— Я не намерен рисковать людьми. Мы сделали, что могли. Теперь это дело вэйностражи.
— Ты вызвал колдунов? — на лице Кубача читалось одобрение пополам с облегчением.
— Да. Думаю, уже через четыре дня они будут здесь, если, конечно, поторопятся.
Отец продолжал еще говорить, как вдруг ярко, будто в солнечный летний день, осветилось лицо старшины. В его глазах возникло величайшее изумление, которое через мгновение сменилось растерянностью, и наконец всепоглощающий ужас завладел зрачками мужчины. Не в силах выговорить слова, он лишь указал на что-то за спиной капитана.
Отец обернулся и на миг зажмурился от волны жара и света, затем глаза привыкли к яркости. Тиса почувствовала, как сердце падает в пропасть страха. Перед ней стояло нечто высокое, величиной в два человеческих роста, сотканное из пламени. Существо двинулось, и глаз выделил голову — ушастую, как у кошки. Длинное тело и широко расставленные как у ящерицы лапы, под которыми шипела влажная земля. Ноздри «кошки» дернулись — изнанъ втянул в себя воздух и моментально развернул огненную голову к ней. Войнова разглядела вертикальные красные щелки его глаз. Чудище с шипением раскрыло пасть, в которой клубился белый молния-язык. Рука дернулась в поисках стреломета.
— Беги, отец! — кричала беззвучно. — Беги!
Язык задрожал, разворачиваясь. Белый ослепляющий свет накрыл поляну. И Тиса рухнула в пустоту.
Тишину разорвал женский крик, спугнув с ветвей дуба неясыть. Птица перелетела на соседнюю ветку, с опаской глядя на странное людское жилище. На полу возле кровати лежала девушка. Она не слышала ни крика птицы, ни требовательного и
