продолжительного стука в дверь. Из носа ее по губам стекала струйка крови. В распахнутых невидящих глазах застыл ужас. Вскоре в комнату ворвались люди. Открылось окно, снова спугнув птицу. Неясыть захлестала крыльями, улетая прочь. Лучше быть подальше от беспокойного места.
Лба коснулось что-то холодное и мокрое, прошлось по щекам и губам. Затем снова переместилось на лоб. Тиса разлепила веки, и Камилла убрала мокрый носовой платок от ее лица.
— Слава богу, все в порядке, Агап Фомич. Она приходит в себя.
— Что случилось? — приподнялась на локтях.
— Лежи, рыбонька, лежи, — засуетилась женщина. Врачеватель молча протянул кухарке кружку, и та дала пригубить Тисе какой-то отвар.
— Я услышала твой крик и испугалась, — призналась она. — Пришлось попросить солдатиков дверь высадить.
Кухарка виновато указала на черный зияющий дверной проем и приставленную к стенке дверь.
Войнова откинулась на подушку. В груди дрожало сердце, словно подвешенное на нитке. Потянула на себя одеяло. Ледяные пальцы рук еле сгибались, не слушаясь. Лекарь присел на табурет и поставил свечу на столик. На миг глаза резанул свет свечи, и Тиса дернулась из подушек.
— Отец! — прошептала она. — Отец в беде! — уже не шептала — кричала.
Кухарка отпрянула от хозяйки, которая подскочила как угорелая и принялась одеваться.
— Что с капитаном? — спросил Агап, отвернувшись.
— Это огненный изнань! Он напал на него! Нужно сейчас же ехать к заставной дороге. Немедленно! Камилла, зови Витера или Гора! А лучше обоих!
Кухарка поспешила выполнить просьбу.
— Это видение? — догадался старик.
Войнова кивнула:
— Да. Сколько я лежала без сознания?
— Полчаса где-то.
— Столько времени потеряно!
Всадники неслись галопом сквозь туман. И сердце Тисы стучало в такт бешеной скачке. Резвая Стрелка, молодая каурая кобыла, бежала легко и все время вырывалась вперед. Девушка уверенно вела к месту, которое было в видении.
Слава Единому, Витер отнесся серьезно к ее словам. Капитанская дочь и старшины в сопровождении десятка солдат пустились в дорогу безотлагательно. Крохов не желал, чтобы она ехала, но девушка пригрозила, что отправится туда в одиночку, если они не возьмут ее с собой. И старшине пришлось уступить. Но как бы они ни торопились, с каждой секундой Тиса чувствовала, как безвозвратно утекает неумолимое время. Дорога и туман казались бесконечными, вытягивающими все жилы и нервы. Она будто снова попала в видение, из которого не выбраться…
У заставной дороги Войнова огляделась, затем пустила Стрелку через поле. Один за другим всадники следовали за резвой кобылой. Еще издали отряд заметил тусклые отблески факелов за лесополосой. Прорываться через подтопленный дождями ивняк верхом — долгое дело, и девушка спорхнула с лошади. Она пробиралась пешком, увязая ботинками в лужах по колено, не чувствуя хлещущих по лицу и плечам веток. Огни маячили уже совсем близко. Тиса бросилась к ним прежде, чем Витер, следовавший неотступно, успел удержать ее за руку.
На дороге гуртом стояли люди, освещая факелами что-то перед собой.
— Тиса Лазаровна, — начальник таможни отделился от группы, выходя ей навстречу. — Вам бы не…
— Отец! — закричала Тиса.
Расталкивая солдат, она протиснулась в круг и застыла, не в силах поверить в жестокую правду.
Следом за капитанской дочерью подоспел Витер:
— Что здесь?.. — и осекся.
Старшина окинул взглядом место трагедии и со злости сплюнул. Он протянул было руку к плечу охваченной горем девушки, но так и не решился дотронуться. Развернулся к служащим.
— Мы были вон там! — отчитывались солдаты перед старшими по званию. — Шли вдоль края лесополосы. Искали следы колдуна, как велел нам капитан, упокой Единый его душу. Потом увидели всполох, да — ядрен корень! — из-за этого туману-то
