Обжигающий след

Он выронил одну цепь, и Тиса ощутила, как холодные камни и звенья скользнули ей за спину и перехватили ее предплечья.

— Все же уважаю вэйноцех. Умеете вы, колдуны, делать полезные вещи, — он спустил на нее вторую пару колец. И те свели за спиной ее локти. — А я гадал: чего это Вэйновий затребовал срочную замену гасителей в пятнадцатом? Такие полезные вещи — и в топку? Оказывается, кандалы-то с изъяном оказались, да еще каким. Хе-хе… Ну и последний подарочек.

Камни с болью вывернули ей плечи. Тиса с силой сжала тряпку в своем рту. На языке почувствовался соленый привкус.

— Отменно, — сказал таможенник. — Что, вэйн? Не думал, что провинциальный дурак знает о скрытых свойствах старых гасителей? С тех пор-то новые стали предусмотрительно выдавать на гарнизон под расписку и поштучно. Одни кандалы — гасят силы управлять вэей. Несколько, в особенности если камешки из порченого выпуска, — съедают колдуна заживо. Неделя не пройдет, как ты увидишься с Единым, голубчик. А может, и раньше, если я буду убедителен и устрою тебе пышные проводы с залпом стрелометов. Ты покинешь этот мир, обещаю, но не раньше, чем ты все расскажешь. О, по глазам вижу, сказать есть что. Потерпи, дружок, до завтра. Хе-хе.

Решетка снова лязгнула замком. Свет мерк. Последний всполох лизнул потолок, потом и он растворился в беспросветной тьме.

Глава 30. Трактат и пилюли

Рама открытого окна поскрипывала. Сквозняк развевал занавеси под потолком. Стуча зубами от холода, девушка поднялась с кровати. Держась за виски, она поплелась к умывальнику и оценила перед зеркалом мятое платье, гнездо нечесаных волос и лиловые круги под глазами. Пугало огородное и то краше. Набрав в ладони воду, Тиса плеснула ее себе в лицо. И замерла.

— Боже!

Ладони сжали края раковины так, что побелели костяшки пальцев. Ее блестящие глаза отражали в зеркале весь ужас случившегося. Перед взором памяти стояло лицо вэйна, в чертах которого с трудом можно было узнать того человека, которого она знала и любила.

— Это не может быть правдой…

Но факты один за другим неумолимо воскрешались в памяти. Злополучное кольцо. Шкалуш, повзрослевший за одну минуту, ее пощечина, скип, выброшенный в Вежу. Потухшие глаза арестанта. И наконец подземелье и едкий запах дыма из видения.

— Он действительно вэйн, — Тиса, пошатываясь, отступила от умывальника. — Он драконов вэйн… из видения.

Мир проваливался в изнанку, и она летела в бездну вместе с ним…

Разум нашептывал свой страшный вывод. Однако сердце отказывалось ему верить, оно бунтовало. Противоречивые чувства раздирали ее душу на части. Оказывается, возможно чувствовать себя предательницей и преданной одновременно.

Когда девушка появилась в столовой, стряпуха с опаской секунду рассматривала ее, прежде чем заключить в объятия.

— Бедная, бедная моя девочка. Слава тебе, Единый! Мы с Агапом не знали, что и думать.

— Камилла, прости, я вчера вела себя ужасно, — повинилась Тиса, чувствуя, как невыплаканные слезы колют глаза. Но не время сейчас жалеть себя. Она отстранилась от женщины. — Ты не знаешь, где Зарай Климыч? Или Витер?

— Зарай Климыч в кабинете Лазара Митрича, — Камилла на миг запнулась. — Он теперь там обычно. Молодой старшина с полчаса как вышел от него.

Оказавшись в библиотеке перед дверью отцовского кабинета, Тиса занесла руку, чтобы постучать, но вместо этого коснулась лбом прохладной двери. Боже! Как так случилось, что за какие-то два дня ее мир исчез? Его место занял кошмарный хаос, неумолимый в своем натиске. Папы не стало… Трихон оказался не тем, за кого себя выдавал. Она сама уже не та. Вчера она с легкостью выдала солдатам любимого человека, за которого, думала, может жизнь отдать. А сегодня готова искать оправдание вэйну, невзирая на все обличающие факты. Нет. С ней определенно что-то не так. Но она разберется, она должна это сделать, иначе сойдет с ума.

Сделав глубокий вдох, девушка постучала. Зарай Климыч ворошил бумаги отца. Все ящики стола были выдвинуты. Смотреть на это было неприятно.