— Я знаю, Рич. Это не ты сделал… Так что скажете, Филипп?
— Уверен, скип цел, — ответил погодник. Он неловко переложил оружие из руки в руку. — В отсеках даже могли сохраниться наклады, — палец вэйна прошелся по костяным кольцам. — Вы знаете, что скип — своего рода накопитель? Он может хранить заранее прочитанные заклинания.
— То есть наколдовать сегодня, а завтра употреблять? — хмыкнул старик.
— Именно.
— Здорово! — протянул мальчишка, не сводя глаз с волшебной вещи.
Из окна донеслись раздраженные крики:
— Куда тащите, недовески? Ставьте сюда! Да не этой стороной, дурни неотесанные!
Тиса подошла к чердачному окошку. Посреди площади устанавливали дубовые столы, временно позаимствованные из столовой Жича. Под моросящим дождем четверо солдат натужно двигали к ряду последний. Еще трое несли скамью и табуреты. Витер костерил подчиненных за нерасторопность. Тиса почувствовала, как образовался ком в горле. Что за чудовищная ирония? Они еще хотят с удобством лицезреть казнь! Боже, какая гадость — сделать из убийства зрелище! Войнова ощутила, как ногти впиваются в ладони сжатых кулаков.
— Я должна идти, — она обернулась к собеседникам. — Рич, как только Филипп наколдует туман, сделаешь то, что я тебе сказала, и немедля прячьтесь с вэйном в голубятне. И что бы ни случилось, даже носа из нее не высовывай, ты понял?
— Угу, — кивнул он. — Вы мне это уже пять раз повторили.
— Коли надо, и в сотый повторит! — проворчал Агап. — Лучше слушай, что тебе говорят! Чтобы ноги твоей на площади не было!
— Ладно, — протянул мальчишка.
— Филипп Дронович, — Тиса взглянула на погодника. — У вас книга с собой?
Вэйн поднял с пола саквояж.
— Здесь.
— Устанавливайте сейчас свою подставку. И проверьте заранее, пожалуйста, что листы не склеились. — Войнова сделала пару шагов к порогу и обернулась: — Очень важно, чтобы не позднее десяти минут после того, как Рич выпьет пилюлю, на площади висел густой туман.
Погодник кивнул и восхищенным взглядом проводил девушку до порога.
— Будь осторожна, дочка! — вдогонку напутствовал помощницу лекарь. — Единый, помоги! Ты же видишь, что творится…
Рог протрубил начало судебного собрания. В числе других Войнова миновала внутренние ворота части, стараясь унять дрожь в теле.
— Мои глубочайшие соболезнования, Тиса Лазаровна, — продребезжал рядом Нестор Обло, одетый в служебный балахон до пят. Букли его парика касались белого отложного ворота. Перешагивая через лужи и поддерживая судью под локоть, градоначальник заметил капитанскую дочь и тоже не преминул высказаться.
— Милая девушка, как прискорбно, что ваш батюшка стал жертвой этого убийцы, — на круглом лице появилось кислое выражение. — Да еще, как я слышал, останки украли. Варвары, ей-богу. Того, кто это сделал, тоже нужно судить, не так ли, Нестор Христофорович?
— Однозначно, сударь мой Лаврентий Петрович, однозначно, — проблеял судья, задрав подол балахона. — Эка развезло здесь.
— Ничего, скоро душегуб расплатится за свои грехи, — нагнал их Панин. Бородача в двубортном зипуне по колено и высоких добротных сапогах дождь и лужи не пугали. — Я вас понимаю. Будь я на вашем месте, тоже бы захотел поглядеть, как эта гнида сгинет!
— Это да, но как бы девица обмороком не пала, — возразил судья. — У женщин не то что у мужчин, душевная конструкция хрупенькая.
— Я справлюсь, — Тиса опустила голову. Невысказанные слова раздирали нутро. Хотелось кричать во все горло, что вэйн не виноват. Что Зарай — настоящий убийца. Но кто же ей поверит? Представила, к чему бы это привело: все бы сочли, что она с горя помешалась, у девиц же «душевная конструкция хрупенькая».
Будто в страшном видении Тиса наблюдала, как люди рассаживаются по левой стороне ряда столов.
— Давайте ближе. Ну-ка двигаемся, уступим место дочери покойного Лазара.
