Голос начальника таможни заставил ее вздрогнуть. Климыч махнул ей рукой, приглашая присесть рядом с собой, словно за обеденный стол. Она послушно опустилась на холодный табурет. Не успела толком оглядеться, как Зарай Климыч уже поднялся с речью.
— Итак, приветствую всех собравшихся по столь тяжелому, но крайне необходимому поводу, как суд над убийцей- отступником!
Слова таможенника обострили тревогу в груди. Началось! Тиса заставила себя встряхнуться. Где-то недалеко уже готовится Рич. И… Она будто ненароком взглянула на чердачное окошко — Филипп, должно быть, уже начинает колдовать с водой.
Зарай закончил вступительную речь и поднял руку в повелительной манере императора.
— Прошу, приведите отступника! — велел он.
Витер подал знак кому-то из подчиненных. Все сидящие повернули головы вправо. Войнова стиснула края табурета.
Двое здоровяков медленно вели обвиняемого под руки, понукая его переставлять ноги в кандалах. Тиса с трудом узнавала вэйна, которого видела у мельницы. Поникшие плечи, сгорбленная спина, голова, словно у испорченной игрушки, безвольно касается подбородком впалой груди.
— Как понимаете, ради вашей безопасности мы не можем дать колдуну возможность говорить. Кляп — вынужденная необходимость, как и вэйновские кандалы, — объяснил Зарай.
Вэйн будто очнулся, поднял подбородок, окинул собрание мутным взглядом и остановил его на Тисе. Что он прочел в ее испуганных глазах? Она не знала. Но только лицо его отразило сильное терзание, словно колдун ощутил внезапную боль.
— Чего встал? Шевелись! — подстегнул его конвойный.
Ноги плохо слушались арестанта. Военные подвели его к старой крепостной стене шагах в двадцати от судебного «застолья» и, оставив там, отступили в сторону. Колдун пошатнулся и привалился спиной к стене. Ноги его согнулись в коленях. Он продолжал исподлобья смотреть на собравшихся, но взор словно потух, не отражая ничего. Заседатели оживились, зашептались.
— Этот вэйн обвиняется в совершении страшных убийств посредством исчадия испода! Восемь! Восемь человек убито! — Зарай медленно, с расстановкой перечислил имена погибших. — Также еще на двоих совершено покушение. Как вы знаете, несчастные сильно обгорели. Отступник насылает и будет насылать изнаня на наших соплеменников, пока мы не примем решение и не остановим эти смертоубийства! Как вы знаете, у нас есть право Семи!..
Заметив белесую дымку, что крадучись расползалась над лужами, Тиса на время перестала слушать пламенную речь Зарая Климыча. Она заерзала на табурете, невольно оглядываясь. Рич, наверное, уже здесь, только его не видно. Лишь когда мальчишка посмотрит в глаза вэйна, тот его заметит. И она надеялась понять это по реакции обвиняемого. Неожиданно девушка услышала свое имя и устремила взгляд на оратора.
— Вот она, сидит рядом со мной. Бедная девочка, несчастная сиротка! — без зазрения совести продолжал лгать присутствующим начальник таможни, указывая на нее. — Наш всеми уважаемый капитан Лазар Митрич пал жертвой рук этого отступника. Теперь его дочь жаждет расплаты за смерть отца!
Тиса чуть не поперхнулась от подобной наглости. Она посмотрела на вэйна у стены. На этот раз взор подсудимого не показался ей отрешенным. Ох. Если бы колдуна не сдерживали гасители, кляп живо бы перекочевал в рот таможенника. Демьян сместил тяжелый взгляд на девушку и качнул головой. Тут и уметь читать мысли не надо — он укорял ее в том, что не сбежала, как он просил. Тиса отвела глаза. Она не желала сомневаться. Что сделано, то сделано.
Меж тем туманная кисея продолжала ткаться, незаметная глазу, но до отчаяния неторопливо.
— Вы достаточно услышали, милейшие! И вы знаете, что делать! Вот он перед вами — исчадие тьмы, отступник! Хотите ли вы спокойствия и безопасности для своего города? Или вы желаете новых жертв, обугленных костей и плача неутешных родственников? Решать вам! А теперь в этой бумаге, — Зарай поднял листок, чтобы всем было видно, — вот здесь прошу каждого написать свое имя, если вы согласны с мерой наказания. Моя подпись, как видите, уже стоит на положенном месте.
Войнова закусила губу, глядя на бумагу. С таким даром оратора и напором таможенник успешно мог заставить и бревно подписаться. Как только Филипп выстоял?
— Тиса Лазаровна, передайте, пожалуйста, если, конечно, не желаете сами подписаться, — болотные глаза начальника таможни колко блеснули.
— Я, пожалуй, воздержусь, — прошептала она, не притронувшись к бумаге. И Климыч сам передал листок. Капитанская дочь в ужасе наблюдала, как люди один за другим подписывали смертный приговор. Городской судья, Лопухин, Панин, Ильин, под их давлением градоначальник. Затем старший помощник Климыча. Последним взял перо в руки Витер.
— Из-за тумана скоро своего носа не увидим, не то что злыдня этого, — уловила она разговор военных, стоящих в отдалении.
